— В обед дожуем.
Чай допивали наспех. Занималась короткая зимняя заря. Афанасий достал с полатей короткие охотничьи лыжи, подбитые нерпичьей шкуркой. Лыжи эти особенные, на них ходят без палок. И не проваливаются в самые глубокие сугробы. Скользят лыжи быстро, и на них почти не устаешь.
— А если понадобится в гору? — спросил Левка. — Слезай, лыжи на горбушку и топай пешком, так, что ли?
— Пошто пешком? — ответил Афанасий. — Ежели вперед идешь, шкурка по шерсти гладится, скользит, а назад — против шерсти — задерживает.
Любопытно. А мы-то думали, что самодельные лыжи просто загнутые деревяшки!
Первым пошел Афанасий. Ночью над тайгой пронеслась вьюга. Это нам на руку. Все следы видны отчетливо, а старые занесены и не будут нас путать. Афанасий, неторопливо шагая, помогал разбираться в попадавшихся следах:
— Эвот лиса мышковала, а вон там мыш шел. Спасался.
Афанасий убил пять седоватых белок с рыжими кисточками на ушах. Левка и Бурун взяли по косачу, Пшеничный — двух белок, я — крупную красивую птицу, оказавшуюся черным дятлом. За дятла мне попало: полезную птицу извел.
Усталые возвращались домой. Лыжи казались тяжелыми, ружья оттягивали плечи, патронташ больно жал на бок. Афанасий жалел, что не взял лайку. Уж она-то помогла бы. А без собаки какая охота: баловство. На коротком привале Пшеничный попросил Афанасия продать белок. Афанасий склонил голову:
— Пошто?
— Надо мне, шубу сошью.
— Из векши-то? Пустое. В наших краях покрасивее зверь водится.
— Я хорошо заплачу. Сколько скажете?
Афанасий долго кашлял закуривая. Выдохнул вместе с сизым дымком:
— Нет, парень. Эдаким не промышляю.
Бурун толкнул Афанасия.
— Вот чудак-человек. На пункте тебе что дадут? А бригадир заплатит как надо. Не обидит. Уразумел?
Афанасий молча двинулся дальше. Бурун выругался. Неподалеку от заимки Афанасий крикнул через плечо:
— Шубу кому? Катерине?
Пшеничный густо покраснел. Мне стало жарко. На опушке над головами пронеслась белка, взобралась на вершину высокого кедра. Белка присвистнула и уронила на нас сухую шишку, словно поддразнивая, сбежала по стволу вниз, уселась на суку, покачивая задорной мордочкой.
Пушистый ком снега обрушился на голову Афанасия.
— Ну, погоди!
Он выхватил из-за пояса топор и с силой стукнул обухом по стволу. Глухой удар покатился по тайге, посыпалась снежная пыльца, белка сорвалась с кедра, темным пушистым шариком мягко свалилась в сугроб.
— Лови! Хватай! — заорал Афанасий на весь лес. — За хвост ее!
