— Ну-ка, Рыжий! Живо за топливом!
Рыжий паренек медлит. Бурун лениво цедит, полузакрыв глаза:
— Тебе же сказали, детка. Бригадир сказал…
Рыжий скрывается за дверью. Пшеничный старается играть роль хлебосольного хозяина. Нужно сказать, что ему это удается. Он все время вьется возле Кати, мне это не нравится. Пшеничный сегодня в бледно-голубом, толстой вязки свитере, белый воротничок сорочки распахнут, светлые волосы аккуратно разделены пробором. Иногда мне кажется, что он все время играет какую-то сложную роль. Левка тоже наблюдает за Пшеничным, подмигивает.
— Артист! Знаешь, если снять с него грим, то интересно, какое у него будет лицо? Я видел у одного актера серое, измятое.
— У Пшеничного вообще лица не будет.
С рассветом уходим на заимку. Афанасий шагает уверенно, ни разу не задевает снеговых шапок на ветвях. У нас так не получается. То и дело Левка, Пшеничный, Бурун да Иван Федорович принимают снежный душ. Обо мне говорить нечего. Я похож на побритого Деда Мороза.
Тайга удивительно хороша, только слишком сурова. Но ощущение одиночества, слабости, неуверенности в своих силах исчезает, как только берешь в руки ружье.
К полудню основательно устаем. Лыжи слушаются плохо. Только Пшеничный идет легко. Сквозь зеленый заслон пихтача прорываемся на полянку.
— Однако, закуривайте. Прибыли.
— А где же избушка?
— Заимка? — удивляется Афанасий. — Так вот она, едва не уперлись, — и указывает на снежный бугор.
Лопатой разгребаем снег. Он слежался. Роем настоящие траншеи. Через полчаса в заимке темные стены покрываются влагой: тает иней. Афанасий осматривает заимку, остается доволен.
— Другой год сюда не заходил. А люди, однако, были. Порох в банку досыпали, пыжей оставили.
— И ничего не увели? — повернулся к бригадиру Бурун. — Надо же!
— Здесь эдакого не водится.
Афанасий гремит капканами, снимает с них слой масла, осматривает, отчищает ржавчину. Что-то подвинтил карманной отверткой. Я капканы не люблю. Пассивная охота. Поставил и жди, что попадется.
Афанасий ушел ставить капканы. Бурун, послонявшись по заимке, достал засаленные карты.
— В очко по маленькой?
Мы отказались. Стали делать пельмени. Не понимаю, зачем это понадобилось. Сготовили бы нормальный ужин из концентратов с тушенкой. Так нет. Лепили часа три. Возвратился Афанасий.
— Пельмешки готовы? Ух ты, всю муку извели!
Ужинали уже на рассвете. Мы не рассчитали своих сил, и больше половины пельменей осталось. Афанасий вынес их в сени.
