– Не любишь пасту? – спрашивает Уильям, наблюдая за тем, как я ковыряюсь в тарелке.
Люблю. И вообще-то я очень голодная! В другой ситуации я бы уже давно наворачивала спагетти, приблизив тарелку поближе ко рту и наплевав на то, насколько изящно это выглядит со стороны. А сейчас снова начинаю орудовать вилкой по правилам этикета, чтобы мой английский жених во мне не разочаровался. Сейчас я почти ненавижу Уильяма за то, что он заказал спагетти! Как будто нарочно, чтобы меня подловить!
– Я люблю пельмени, – бурчу я, отвечая на его вопрос.
Приходится объяснить, потому что Уильям пельмени в жизни не ел и сейчас с удивлением слушает меня:
– Ну, это вроде маленьких пирожков с мясом, только их варят.
У бедняги Уильяма едва глаза на лоб не лезут, когда он пытается это представить, и я, подавив улыбку, машу рукой:
– Забудь!
Кое-как я справляюсь с пастой, а Уильям допиливает свое жаркое. И мы приступаем к десерту – традиционному пудингу с чаем. На этот раз я слежу за тем, чтобы заварки было немного, и разбавляю водой под удивленным взглядом Уильяма. А он себе в чай добавляет молоко из молочника. Настоящий англичанин! Я смотрю на то, как он подносит чашку ко рту, и думаю: а смогу ли я когда-то стать такой, как он? Уильям ловит мой взгляд и улыбается. От его улыбки теплеет на душе, и меня озаряет: а может, он полюбил меня потому, что я не такая, как его знакомые англичанки? Хотела бы я знать, что он во мне нашел. Но спросить я так и не решаюсь.
Мы молча пьем чай, доедаем пудинг. А затем Уильям ставит пустую посуду на тележку и выкатывает в коридор, чтобы ее потом забрали.
Когда он возвращается в комнату, я уже лежу на кровати под одеялом, укрывшись до самых плеч. После сытного ужина глаза слипаются, но остался нерешенным один вопрос: где будет спать Уильям?
– Тушу свет? – спрашивает он.
Я киваю, и Уильям подходит к кровати. Щелк! И спальня погружается в темноту. Я жду, что Уильям сядет на кровать, но он отступает к окну, переставляет туда кресло и садится в него.
– Отдыхай, Дженни.
Несколько минут я лежу под одеялом, боясь шелохнуться. Уснуть тоже не могу. Представляю, как Уильям горбится в кресле и жалею его.
– Уилл, – тихо зову я.
– Что, Дженни? – Он вскидывает голову с кресла.
– Иди ко мне.
Я откидываю одеяло и хлопаю по пустой половине постели. Уильям молчит, не шелохнувшись, и я добавляю:
– Тут хватит места для двоих.
Звучит двусмысленно, как в какой-нибудь сентиментальной мелодраме перед эротический сценой, и я краснею в темноте. Ведь все выглядит так, будто это я соблазняю Уильяма!
