– Дженни, – Уильям, кажется, тоже так подумал, потому что смущенно кашлянул.
– Ничего такого, – поспешно добавляю я и хочу объяснить, что к сексу мое предложение отношения не имеет, но все английские слова от волнения вылетают у меня из головы. Как сказать: просто поспим? Полежим? Заночуем?
К счастью, Уильям понимает меня без слов. Не раздеваясь, как был в брюках и пуловере, он ложится на кровать, примостившись с самого края. А я лежу на другом краю, и между нами можно положить еще двоих. Например, маму и папу Уильяма. Представив эту картину, я закусываю губу, чтобы не рассмеяться.
– Спокойной ночи, Джейн, – говорит Уильям строго, как будто проводя между нами черту.
Мол, спи, Дженни, и не лезь ко мне со всякими глупостями до свадьбы. Еще бы меч между нами положил, как Ланцелот между ним и Джиневрой. Только Джиневра была невестой короля Артура, а мы вроде как сами жених и невеста.
– Спокойной ночи, Уильям, – так же строго отвечаю я, едва сдерживая смешок.
Бедный мой английский жених! Наверное, не знает, чего ожидать от своей русской невесты. А вдруг наброшусь? Вспоминаю, когда последний раз была в постели с мужчиной. Еще в России, уже полгода прошло. С Антоном мы познакомились в студенческой столовой, он был с другого факультета, и мы встречались месяца три. А потом нас развела начавшаяся летняя сессия и защита диплома, а мой отъезд в Оксфорд поставил окончательную точку в нашем коротком студенческом романе. Антон не простил мне того, что я оказалась умнее его и поступила в Оксфорд.
Какое-то время мы лежим в полной тишине. Я боюсь шелохнуться, чтобы не спугнуть Уильяма. А в голову лезут дурацкие мысли о том, что если бы Кэролайн нас видела, то гордилась бы своим сыном – лежит полностью одетым в постели с невестой и ведет себя как джентльмен. Или Кэролайн упала бы в обморок оттого, что Уильям все-таки разделил со мной ложе – пусть и одетым? Почему-то мне кажется, что она не в восторге от того, что Уильям попросил ее удалиться и остался со мной на ночь. Хотя, в конце-то концов, мы оба взрослые люди, а на дворе – двадцать первый век!
Внезапно до меня доносится тихий звук, и я застываю. Не может быть! Он что же… храпит? Я пораженно поворачиваюсь к Уильяму и вижу, что он спит, запрокинув голову к потолку, а из его полураскрытых губ со свистом вырывается воздух. Пока я тут переживаю от его близости и не могу уснуть, он уже успел отключиться и видит сны! Приступ досады сменяется нежностью, когда я думаю о том, что Уильям поднялся рано утром на занятия, а после работы примчался ко мне в Лондон. А ведь мог бы доверить меня заботам матери и сейчас спокойно спал бы в своей постели.
