Так или иначе, но с течением времени в области советских культурных образцов образовалась сфера, условно говоря, «всего хорошего», разумного, доброго, вечного, которая все еще зависела от «авторитетного слова», но постепенно начинала претендовать на моральную самодостаточность, не бросая, правда, открытого вызова высокой сфере идеологии. Это была сфера прекрасного, интересного, романтического и героического.
РОМАНТИЧЕСКОЕ И ГЕРОИЧЕСКОЕ
Хотя романтизм искусства 1920-х годов отчасти возвратился в 1960–1970-е годы, по большей части он лишился идеологической подоплеки. Шестидесятники, по словам А. Овчаренко, унаследовали от предшествующего поколения ненависть к мещанству, но у них «романтика боев и походов перевоплотилась в романтику гитары, костра, палатки и дальних странствий: „дым костра создает уют“. Именно отцовской саблей, оружием Гражданской войны, рубит „буржуйскую“ мебель, протестуя против мещанства и накопительства, герой культового фильма „Шумный день“ (1960), поставленного по пьесе В. Розова „В поисках радости“ (1957), а умереть все мечтают „на той единственной, гражданской“ (Б. Окуджава). Неслучайно поэзия 1960-х годов апеллировала именно к 1920-м годам, как к истокам революционной романтики: „комиссары в пыльных шлемах“ Б. Окуджавы, включение в текст поэмы „Братская ГЭС“ Е. Евтушенко рефрена из знаменитой „Песни коммуны“ (1918) В. Князева „Никогда коммунары не будут рабами“, отцовская шашка времен Гражданской войны как последний аргумент в споре с мещанством и накопительством, так и к „старой“ романтике, которая, в свою очередь, была, как и русский романтизм XIX века, ориентирована на западные образцы, только теперь к традиционным: написанная П. Коганом в 1937 году песня „Бригантина“ буквально обрела второе рождение, а к „морям и кораллам“ (Н. Матвеева) добавились еще и портреты „старика Хэма“ (Э. Хемингуэя) в грубом свитере и Че Гевары в легендарном берете. На новом этапе романтическая художественная стратегия возрождалась в старых формах: идеализация прошлого, Гражданской войны и ее романтики и в создании идеального будущего: „Мир Полудня“ А. и Б. Стругацких и единый коммунистический мир И. Ефремова»140.
Эта остающаяся на заднем плане романтика революционного движения, революции и Гражданской войны очень показательна. Отцовская сабля идеологически детерминированных ценностей указывает ценностям гитары и костра их настоящее место. Она оправдывает всякую иную романтику
