— Да, Марин, — вдруг вступила в разговор Ольга. — Это жуткая религия…
— Избранным — это когда что? — покосилась я на Ольгиного очкарика.
— Солнце освещает землю, дождь оплодотворяет землю только ради иудеев.
— Так это же диагноз, — рассмеялась я. — Что сейчас историки стали заниматься психическими патологиями?
— А что скажешь насчет того, что запрещено иудеям спасать акумов от какой-либо опасности? — азартно выкрикнул третий очкарик-студент.
— Это что, — с удивлением воскликнула я. — В Москве менталитет такой — ненавидеть евреев?
С порога зазвучал заливистый смех. Еще один юркий пожилой мужчина радостно ввалился в комнату и сразу же схватил свободный стул.
— У вас тут еще вечер, или уже утро? За новый крутой подъем уже пили? Или уже с добрым утром? — он поднял налитую ему стопку и весело хлобыснул ее, даже не посмотрев ни на кого.
— ФСБешник, — шепнула мне на ухо Ольга.
— А откуда такая плитка на голландской печке? — вдруг не выдержала я напора своего любопытства.
— Григорий Аполлонович, а откуда у вас тут на печи плитка? — зыркнул на меня своими быстрыми глазками вновь прибывший.
— Так эта ж деревня барская была. Когда тут революция-то была, они церковь-то и разграбили. Вот это плитка — это из церкви, а вот зеркало и стол — из барского дома.
— Стулья, наверное, тоже? — подхватила я.
— А что такое со стульями?
— Да венские они. Настоящий венский антиквариат.
— Ты что, специалист по антиквариату?
— Нет, я специалист по животным. Агрессия — это от животных. Человек похож на животное.
— На какое? На амебу, или на шимпанзе? — хихикнул парень-владелец ветчины. Все весело заржали.
— Да что ты можешь понимать со своей биологией! — вдруг встала Ольга, сунув тарелку мне на колени. — Ты же не разбираешься в мировых религиях. Ислам, иудаизм, там множество своих ответвлений.
— Это ты про тех, кто Христа распял? — я вдруг тоже рассмеялась. — А может это придумали антисемиты? Что тогда?
— Вообще-то я атеист… то есть критично отношусь к любой религии с позиции археологии и науки, — Ольгин очкарик даже не взглянул на меня.
— Ну и что? Гитлер был прав?
— Гитлер сам был евреем, — ответил мне третий, лысоватый.
— И что? Теперь будем снова жидов убивать? — я удивленно посмотрела на него.
— Ну что же делать, другого выбора нет, — послышалось со стороны профессора.
— Человечество не потому воинственно и агрессивно, что разделено на враждебно противостоящие друг другу партии. Оно структурировано именно таким образом потому, что это создает раздражающую ситуацию, необходимую для разрядки социальной агрессии, — это азы, — я вспомнила институтские семинары.
