— Эх, ребятки, ребятки… Была бы мирная, жизнь, все по-другому выглядело бы. А сейчас на трудодни выдали по сто грамм — не разжиреешь. Все на фронт идет. Только корова и кормит… Войне-то конца не видно.
Мать замолкла. Начала стелить постели.
Витюшка неслышно выскользнул за дверь на усадьбу. Прислонился спиной к развесистому тополю. Хотелось успокоиться. Нет, не жить ему никогда, как живут остальные. Не жить, потому что он изувеченный. Не дружить с Ниной или с какой-либо другой девчонкой. Всегда найдется соперник, а его удел — отойти в сторону.
«Нет, не отойду!» — вслух произнес он и оглянулся. Было до слез обидно понимать — мать права: не одолеть ей новых тягот. Одна пара сапог на двоих у них с Алешкой, а из одежды только то, что на плечах. Снять ему угол в Рамешках она не сможет.
В густых вечерних сумерках над притихшей, уставшей за день деревней спокойно синело звездное небо. Над курганами желтел полный месяц. Неслышно ступая босыми нотами по мягкой луговине, отправился машинально вдоль деревни к слободе.
На дороге показался на велосипеде Володя Макарцев. Увидев Виктора, прошуршав шинами, затормозил.
— Ездил к сестре в Горки. Ты чего здесь стоишь? Или кого ждешь?
— Да так… — Взглянув на велосипед, несмело попросил: — Дай я попробую.
Володя сразу же соскочил с велосипеда, помог Виктору сесть. Мягкий, отзывчивый, Володя никому ни в чем не отказывал, иначе Виктор и не попросил бы. Поддерживая Виктора за сиденье, Володя толкал велосипед. Оба пыхтели, велосипед вихлял.
— Держись… упирайся в руль… Крути ногами. — Виктор, грудью навалившись на руль, пытался на скорости выровнять ход. Володя бежал возле, придерживая машину, пока оба вместе с велосипедом не завалились в дорожную колдобину.
— Ничего… получается… — успокаивал Володя, поднимая машину, — спервоначала я тоже грохался.
Легко вскочив на седло, он быстро закрутил педалями и скрылся. А Виктор долго глядел ему вслед. Если бы у него был велосипед! Ведь он тогда смог бы ездить в Рамешки в школу.
12. НУЖНО, ЧТОБ БЫЛ ВЕЛОСИПЕД!
Шли летние дни. Руки у Виктора почти совсем зажили, окрепли. Все больше он втягивался в домашние дела, в колхозную работу. Уже, пристегивая культи ремешками к черенку лопаты, копал землю. Научился подгребать граблями сено. Пробовал многое, но не все еще получалось.
Такой же, как и остальные, — загорелый, с выгоревшими на солнце добела волосами, в, полинялой майке, Витюшка тоже выходил с ребятами в поле.
