Папины письма. Письма отцов из ГУЛАГа к детям | страница 38

(20.05.1939).

«Мой милый сын, мой Юрий, поздравляю тебя с удачной поездкой — экскурсией! Признаюсь, из твоего описания ее мне, прежде всего, крайне понравилась ее организация. Прекрасный режим, ее план и разумное, хорошее для тебя отступление от них, когда понадобилось отпустить тебя во МХАТ. Как все хорошо.

Спасибо тебе, что написал мне и в день отъезда на нее, и по возвращении. Но, надеюсь, этим не исчерпалось ее описание. Ты будешь о ней вспоминать в письмах ко мне, несмотря на то, что новые события жизни будут „лезть вперед“? Скажу, что мне интересно: что вы купили для кружка, зачем и как потом использовали? Какие мысли у тебя были в Планетарии? И, конечно, — в Третьяковке, в музее Изящных искусств? На „Синей птице“? Тебе не трудно все это описать, ведь вы теперь многое вспоминаете между собой. Ах, как мне интересно знать про вашу встречу. <…>

Сейчас на меня падают лучи взошедшего солнца; оно — выше занавески на окне; занавеска пестрая, как сарафан. Это есть только в нашей половине барака. Почти все спят — и удобно его описать, разглядывая.

^{>План барака. 26.04.1940}

Вот план комнаты…

Окон мало, но свет с двух сторон. Чисто; на кроватях белье и одеяла байковые. Масштаб не позволяет изобразить, что на столах валяются шахматы со вчерашнего боя, стоят чайники с кипятком. А я уже напился чаю, с хлебом, с маслом, с килечками („юлькой“, какую мне прислали вы, и я пробовал ее первый раз, очень хорошая камса-килька). Я хорошо провел ночь: правда, не спал, но пожил — писал вам письма…

У нас много играют в шахматы, так как организовали турнир; участники — только из нашего барака; и то участвует 17 человек. Играю и я; средне, но в число десяти тех, которые будут участвовать в последнем туре, вероятно, попаду; о результате окончательном сообщу тебе через месяц.

В шкафчике, что висит над моей койкой, стоит моя посуда, лежат книги, котелок, кружка, стакан, жестянка с сахаром, сушками, маслом… разросшееся „хозяйство“ огромным кажется, начавшись с ничего…

<…>

Работаю я по-прежнему в конторе; но она переехала в другое здание на время. Стол короткой стороной стоит у окна; за столом — нас четверо: на окне ветки с зелеными листьями и сережками березы, устроил я. За окном снег и слякоть, а сегодня пурга, правда, из крупы, а не из снега, как и полагается в переходное время, осенью и весной.

Перечитал два последних твоих письма сейчас еще раз, не в первый раз… и все интересно.

Ты написал про Мышку, что у ней скоро будут котята… От дня (4.III), когда ты писал, до дня, когда придет к тебе это письмо, пройдет почти уже два месяца, и котята будут порядочные. Пожалуй, по обыкновению, Мышка будет переселять их с места на место; люди, то есть вы, будете тоже вмешиваться в это дело; а кто знает, что нужнее. Мышка действует не по своему уму, а по выработанному еще у ее предков инстинкту; м. б. очень верному и мудрому? Редко сообщаете про Бэки. Мама-Нина только как-то писала про нее хорошее… как не отходит она от нее; отвечает ли Бэки чем-нибудь на слова „где папа?“.