Следующими по степени общественной опасности, согласно новому УК, являлись «преступления против порядка управления», т. е. любые действия, которые, «не будучи направлены непосредственно к свержению Советской власти и Рабоче-Крестьянского Правительства, тем не менее, приводят к нарушению правильной деятельности органов управления или народного хозяйства и сопряжены с сопротивлением органам власти и препятствованием их деятельности, неповиновением законам или с иными действиями, вызывающими ослабление силы и авторитета власти». Несмотря на то, что данные преступления не содержали прямого умысла, направленного на свержение советской власти, некоторые из них карались смертной казнью, если были совершены при отягчающих обстоятельствах. Первыми в списке отягчающих обстоятельств, предусмотренных ст. 47, стояли «совершение преступления в целях восстановления власти буржуазии», и «совершение преступления лицом, в той или иной мере связанным с принадлежностью в прошлом или настоящем к классу лиц, эксплуатирующих чужой труд». Основными смягчающими обстоятельствами, согласно ст. 48, признавались совершение преступления «для защиты от посягательства на советскую власть, революционный правопорядок или личность и права обороняющегося или другого лица», либо совершение преступления «рабочим или трудовым крестьянином».
В начале 1930-х годов стало совершенно очевидно, что революционные идеи о временном характере и неизбежном отмирании государства, права, семьи и иных базовых институтов были совершенно нереалистичны. Неуклонное усиление авторитарного характера советского политического режима шло параллельно с ростом уголовной репрессии. Ее незамедлительным и наиболее вопиющим результатами стало принятие ряда нормативно-правовых актов, сделавших жизнь советских граждан, согласно известной формуле Сталина, лучше и веселее.
Первым из этих актов стало совместное Постановление Центрального Исполнительного Комитета СССР и Совнаркома СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», вошедшее в историю страны как «закон о трех колосках» или «указ 7–8». В преамбуле к этому акту четко виден сохраняющийся оборонительный характер советского уголовного права — предусматриваемые постановлением карательные нововведения есть реакция государства на участившиеся жалобы рабочих и колхозников на хищения грузов на железнодорожном и водном транспорте, а также хищения колхозного и кооперативного имущества «со стороны хулиганствующих и вообще противообщественных элементов. Равным образом участились жалобы на насилия и угрозы кулацких элементов в отношении колхозников, нежелающих выйти из колхозов и честно и самоотверженно работающих за укрепление последних». Обозначив в преамбуле свою оборонительную позицию, государство нанесло жесткий удар. Все виды общественной собственности (не только государственная, но также колхозная и кооперативная) были провозглашены основой советского общественного строя, лица, покушающиеся на общественную собственность были объявлены врагами народа, а борьба с ними была определена в качестве приоритета органов советской власти. Имущество колхозов и кооперативов («урожай на полях, общественные запасы, скот, кооперативные склады и магазины и т. п.»), согласно п. 1 ст. 2 постановления было приравнено к имуществу государственному. За хищение (воровство) всех указанных в постановлении видов имущества, начиная от грузов на железнодорожном транспорте и заканчивая урожаем на колхозных полях, отныне полагалось применять «высшую меру социальной защиты — расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества». Амнистия к лицам, осуждённым по таким делам, не применялась. В постановлении не был установлен минимальный размер хищения, начиная с которого деяние обретало характер преступления. Практика применения данного акта показала, что размер хищения не имел никакого значения, уголовное дело могло быть возбуждено буквально за несколько колосков, сорванных с колхозного поля. Ст. Ill постановления вновь акцентировала оборонительный характер данного акта и была направлена на защиту колхозов и колхозников от «кулацких и иных противообщественных элементов». Данная статья приравнивала к государственным преступления, совершаемые «противообщественными кулацко-капиталистическими элементами», т. е. теми, кто не желал обрекать себя на колхозное рабство. Это нежелание трактовалось как «применение или проповедование применения насилия и угроз к колхозникам с целью заставить последних выйти из колхоза, с целью насильственного разрушения колхоза» и каралось лишением свободы от 5 до 10 лет заключением в концентрационный лагерь.
