Одиночество — совсем не то, чем его считают. Можно ни с кем не видеться, продолжая в то же время интересоваться всеми, и, с другой стороны, быть одиноким, несмотря на то, что тебя окружает множество людей, — если сумеешь создать между собой и другими некий запас прочности, отчасти сходный с тем, что подразумевают мистики, говоря о «присутствии Бога». То «Присутствие», которое отделяет меня от всех остальных, может быть не настолько благим, как присутствие земного объекта — но по мере того как на нем сосредотачиваются все мои силы, все мое внимание, по мере того как он заменяет мне всё, согревает меня и освещает, заключая меня вместе с собой в центр нашей личной вселенной, — он становится священным для меня, моим тайным Солнцем.
Конечно, жизнь, какой бы она ни была, ценнее всех наших идей и предубеждений, и кто знает — если некоторые проявления нашего идолопоклонства, таящиеся под спудом сформировавшегося на протяжении веков скептицизма, укоренились в самой глубине нашего существа и стали источником всех наших метаморфоз и всех наших свершений, всех проявлений нашего разума и эмоций (изобилие и разрастание в любом случае лучше бесплодия и увядания), — то не больше ли у них шансов считаться «благими», не больше ли у них оснований существовать, чем у всех разновидностей морали и религии?
Нужно быть столь религиозным, принимать столько религий, чтобы не оставаться чуждым ни одной, за исключением фанатизма.
Иногда словно огненная пощечина обрушивается на вас прямо посреди улицы, и напрасно вы оборачиваетесь в поисках нападавшего — он исчез.
Нет ничего более волнующего, чем эти встречи с существами из мифов и легенд, чья фамильярность колеблется между оскорблением и дружелюбием. Происхождение их загадочно. Может быть, это всего лишь воспоминания или полузабытые чудесные сны, которые вдруг в один миг обретают плоть, оживают. Или же какой-то демон мимоходом приветствует вас? Святой Павел описывал их как огненные вихри. Возможно, это похоже на встречу с кометой — она проносится мимо вас, и вы еще долгое время переживаете это потрясение, чувствуя ее ожог.
Иногда очевидность красоты скрывает от нас тайну плоти как таковой. Тот, кто обладает слабым темпераментом, нуждается в красоте как в некой разновидности приманки: в ее чарах, уловках, отговорках, что позволяют уклоняться от реальности, и в том душевном смятении, которое она дарит в качестве награды и в котором нет места сладострастию, ибо оно требует к себе внимания всех пяти чувств.
