Я не знал, правдив ли был его рассказ. Под конец он поведал, что на некоторых головах были еще целы волосы. Эта деталь, решил я, не могла быть выдумкой, так что я поверил всей истории. «День имеет три знака», — сказал я себе: я полагал, что танцы матери Вертера, возвращение горящей коробки и рассказ Маартена про кости мертвецов таинственным образом связаны.
Придя домой, я позвал Маартена с собой на чердак и включил свет. Однако поднимаясь наверх, я уже страстно мечтал остаться один. Маартен искательно огляделся и принялся осматривать рундук.
— Это секретный сундук, — сказал я. — Тебе нельзя его трогать. — Я зашел за рундук и достал бумагу и карандаш. — Мне тут как раз нужно записать кое-что насчет клуба, — сказал я, глядя на бумагу так, словно там было написано какое-то сообщение. — Почтальон принес срочное послание. Мне нужно с этим разобраться, но при этом другим не-членам присутствовать нельзя. — Я в раздумье посмотрел на него. — Ты должен уйти, — заключил я, — ничего не поделаешь.
Маартен ушел, не произнеся ни слова. Когда он спускался по лестнице, я сказал: — Тебе нельзя больше сюда приходить, потому что я не могу общаться с врагами клуба.
Я зажег свечу, выключил свет и написал: «Армейский Клуб. Что может делать Клуб. Мы можем пускать по воде горящие коробки. Это здорово, чтобы изводить водяных монстров. 2. Ходить на кладбище, когда подмораживает, и брать кости и черепа. Когда не подмораживает, мы строим плотину. Это должно быть сделано членами, которые много знают про рытье и строительство. Главным назначается предводитель, это председатель клуба. 3. Смотреть в лесу, если, например, кто-то быстро пробегает и начинает танцевать. Это видно, потому что она без пальто». Последний пункт поверг меня в глубокую задумчивость. Я поставил под написанным дату, спрятал бумагу под черепицу и взял новый лист. Я решил послать Вертеру письмо и написал: «Вертер, мне нужно срочно с тобой поговорить, потому что это очень важно. Надвигается опасность. Жду тебя завтра в четыре часа. У твоего дома, на углу. Элмер».
Мне разрешили ненадолго выйти на улицу. Когда я подошел к подъезду дома Вертера, на меня пахнуло тем же запахом, который я ощутил в его доме. Я открыл почтовый ящик, но, вместо того, чтобы бросить туда письмо, прислушался, наблюдая за улицей. Всего лишь сквозняк прошелестел по моему уху, и я ничего не уловил. И все же я продолжал вслушиваться. Через некоторое время в одной комнате раздался грохот шагов и приглушенные голоса. Я решил было открыть дверь отмычкой и присесть на нижней ступени лестницы, но не решился.
