Над столом снова повисло молчание, на сей раз смущенное.
– Простите! – наклонившись над тарелкой, прошептала Ада. Щеки ее стали пунцовыми, а карие глаза за стеклами очков глядели виновато. – Я не хотела вас обидеть… когда говорила… не подумала, что вы тоже Кровный… почти…
– Я совершенно не Кровный и быть им никак не могу, – тихо процедил Митя, очень надеясь, что глупости, которые она шепчет, не услышит никто другой. Или эту девчонку ничему не учили? – Чтобы родиться Кровным, к Кровной Знати должны принадлежать оба родителя. Мой отец – бескровный. А мама… была вовсе не Лельевна, так что вы меня не обидели.
Совсем не Лельевна. А еще в ее Крови было ничтожно мало Силы. Все бабушкины сыновья как один удались полнокровными, в отца, старого князя. И дети, Митины кузены, у них такие же. А мама была… малокровная. Одно название, что из Кровной Знати. Иначе даже с ее некрасивостью ей бы нашли Кровную партию, а не выдали за выходца из простых обывателей, женившегося на ней ради связей и протекции.
– Прошу прощения… Мой сын не всегда думает, прежде чем говорит, – тем временем сухо обронил седой господин.
Отец неопределенно кивнул, то ли принимая, то ли не принимая извинения:
– О добровольном соблюдении Божьих заповедей пускай служители Церкви радеют, меня интересует результат. Жаль, что, кроме охоты на ходячих мертвецов, Кровная Знать не видит интереса в полицейской службе. Можно было бы не волноваться о нарушении полицейскими своего долга.
– С Кровными тут и впрямь негусто: на днепровских порогах пара Данычей-Водников из Министерства путей сообщения, ну и сам губернатор, Дурново Иван Николаевич, из Велесовичей, – заторопился Шабельский. – Но в полиции один есть, малокровный правда, потому и княжич, а не князь… – Шабельский развел руками, будто извиняясь. – Но он там и по мертвякам восставшим, и по другим делам – прямо нарасхват!
– Кровные – в полицию… – скривил губы Лаппо-Данилевский. – А сынки городовых, видать, ко двору? Печальная доступность высшего образования все больше разбавляет столетиями складывавшуюся дворянскую среду холопской кровью.
Теперь даже старший Штольц вспыхнул гневным румянцем, его жена уткнулась в тарелку, зато поручик Шабельский вскинулся как боевой конь:
– Верно сказано, Иван Яковлевич!
– Счастье, что супруга моя все же была из Кровной Знати, а не служилого дворянства, – протянул отец. – Тысячелетние княжеские роды не столь строги к нам, бедным сыновьям городовых.
