Хотелось ответить, что он вовсе и не сдувался, но уж больно глупо звучало. Поэтому Митя просто забрался обратно (может, двери заколотить за ненадобностью?) и, не оборачиваясь на запрыгнувшего следом отца, принялся разыскивать в саквояже сменную пару белья. Он даже успел натянуть чистые подштанники…
Входные двери грохнули, точно в них ударили тараном. Засов вылетел, со звоном ударился об пол. Двери распахнулись, с размаху врезавшись в стены. По коридору затопотало множество ног…
– Ось воны, ворюги! – завопил ворвавшийся в залу кудлатый мужик. – Зовсим знахабнилы, по панскому дому голяка вештаются!
Следом за ним, грохоча сапогами, вломилась… толпа. Зверообразные мужики с палками кинулись к отцу. Впереди мчался мужичонка посубтильней, зато с шашкой наголо.
– Стоять! – Голос отца, вроде негромкий, перекрыл и хриплое от азарта дыхание, и топот.
Разогнавшиеся налетчики немедленно остановились. В первую очередь тот, с шашкой, уже вскинувший ее над головой отца. Ну а как не остановиться, от такого-то непререкаемого приказа, да эдаким командным тоном, да еще паробеллум, упершийся в грудь налетчика с шашкой, тоже… способствует. Может, и поболее командного голоса. Точно поболее.
Мужик с шашкой замер, аж покачиваясь на носочках, как неловко выставленный портняжный манекен. Медленно опустил взгляд, будто желая убедиться, и впрямь ли паробеллум глядит ему в грудь. Рука его заметно задрожала, и поднятая шашка слегка стукнула своего владельца по голове, вызвав еще большую дрожь.
– Ну чого встав, мов укопаный? Руби его! – завопил оттертый к стене кудлатый.
И только теперь Митя сообразил, что это их запертый в чулане пленник! То есть не запертый уже, выходит…
– Заткнись, Юхимка! – не отрывая глаз от паробеллума, процедил мужик с шашкой. – А ну как стрелит?
– Да не стрелит он, морда бандитская, забоится! – приплясывая от нетерпения, выкрикнул кудлатый сторож.
– Якщо морда-то бандитская, чого б ему и не стрельнуть? – рассудительно предположил мужик с палкой.
Их оказалось не толпа, а всего-то двое.
– Гнат Гнатыч! Бандюги-то вооруженные! – Юхимка завопил, как обиженный ребенок, вызывающий на помощь родителя.
– Кинь пистоль, бисов сын! – В залу тяжеловесно, как носорог, ворвался полицейский урядник. От его рыка загудели струны в недрах старого рояля, мужики с палками присели, а отцов пленник снова стукнул себя шашкой по голове. На отца рык впечатления не произвел, что явно обозлило урядника. – На каторгу захотел, ворюга? Кидай, кому сказано!
