– Старик с ловкостью обезьяны соскочил с паробота и заспешил к покалеченному автоматону – Нож ты все же носишь. – Отец протянул выдернутый из борта паротелеги Митин нож. – Только бросать разучился.
– Я боялся попасть, – очень сухо обронил Митя.
– О да, для Ингвара получить тоненький ножик в ногу, конечно, ку-уда страшнее, чем быть сожранным мертвяком, – иронически протянул отец. – Да и самому бы не пришлось гаечным ключом отбиваться.
Митя только передернул плечами: пусть думают, что он боялся поранить Ингвара. Не объяснять же, что попасть он боялся в мертвяка.
«А ведь так и убьют, – отчетливо понял он. – Вот замешкаюсь, потому что не хочу упокаивать, – и убьют, загрызут попросту, и не будет ни возвращения в Петербург, ни балов, ни новых жилетов от Генри. А не замешкаюсь и упокою… Как же я попался, как жутко и глупо я попался!»
Словно в подтверждение этих его мыслей с небес донесся скрипучий каркающий смех. На фоне ярко-голубого неба парил похожий на крест крылатый силуэт. Кто-то мог бы подумать, что это орел или гриф, но Митя-то точно знал, кто там. Словно для того чтоб развеять уж все сомнения, тварь сложила крылья, стремительно падая вниз. И распахнула их вновь только над самыми головами, обдавая испуганно присевших людей запахом нагретых перьев и раскопанной земли. Пронеслась над ними, едва не мазнув Митю по лицу краем черного одеяния. И, тяжело хлопая крыльями, снова пошла вверх.
– Мара, – тяжело проговорил отец. – Да еще и рыжая. Надо полагать, та самая, что в поезде… И та… – Он вопросительно поглядел на сына, вспомнив, что тот пытался рассказывать о маре в поместье.
Митя только оскорбленно выпрямился в седле и отвернулся.
– Ингвар с герром Лемке, – подошедший Свенельд Карлович кивнул на старичка-германца, любовно заматывающего порванную мертвяком трубку на ноге пароконя, – ваш автоматон слегка подлатают, но этого хватит только до мастерской. Так что позволю себе пригласить вас, Аркадий Валерьянович, к нам в имение. У нас мастерская есть.
– Мда-с… Очень ваш механик вовремя появился, – пробормотал отец. – Да и вы, Свенельд Карлович, весьма… хм, сильны. Мертвяка голыми руками…
– За Ингвара испугался, – слегка смущенно ответил германец.
Митя только злорадно улыбнулся: господин Штольц думает, что батюшка ему комплимент сделал? Наивное дитя Одина! Уж Митя-то отца знал: сейчас у него в голове с неслышным шелестом обрушиваются все предыдущие построения относительно двойного убийства. И в первую очередь то, что связано оно с пропавшим докладом по делам железнодорожным, а вовсе не с местными проблемами. Вместо отброшенной версии рождается новая, где есть место и мертвяку в роще, и рыжей маре, и следам паротелег… и подозрениям насчет их владельцев.
