— Кто пойдет в отряд?
Желающими оказались все. Тогда Ян подошел к Шурляку.
— Пойдете вы. Вы самый выносливый среди нас.
— Есть, — ответил тот, застегивая фуфайку.
Шурляк действительно был исключительно здоровым парнем. Он прекрасно переносил тяжелые и длительные переходы, часто оказывал помощь тем, кто, выбившись из сил, не мог уже передвигаться. А если были раненые, он не раз на своих плечах тащил их через снежные сугробы.
Шурляк вышел на улицу и, словно в бездонную пропасть, нырнул в ночную темень.
Через несколько минут он уже вошел в лес. Необходимо было выбрать самый кратчайший путь — напрямик через горы, обрывы, заносы.
Подул ветер, разыгралась метель. Холодные, острые крупинки снега секли в лицо, забирались за воротник, в рукава. Но Шурляк, не замечая ничего, шел вперед. Впереди едва заметно вырисовывалась в темноте гора, поросшая елью и кустарниками. Надо было как можно быстрее преодолеть ее…
В расположение партизанского отряда Шурляк прибыл около часа ночи, усталый, оборванный и исцарапанный. Через несколько минут он уже сидел в домике лесника и докладывал о проведенной боевой операции. Обычно веселый и беззаботный, Шурляк был теперь суров. Рассказывая об аресте граждан в Долгом Поле, он смотрел на меня потемневшими глазами, в которых стояла боль за своих земляков, загнанных фашистами в застенки.
Я разбудил комиссара, вызвал командира роты Андрея Гронца. Возле штабного домика был построен взвод партизан, которым мы поручили освободить граждан, задержанных фашистами в Долгом Поле.
Старшим был назначен Андрей Гронец. Когда я вышел, партизаны, прислонившись друг к другу, тихо пели знакомую нам словацкую песню:
На брегу реки лодечка стои…
Поплавам с милкой, поплавам сполу,
Поплавам, дала лада, в Зеленый Гай,
Поплавам, дала лада, в Зеленый Гай.
Я присоединился к ним, и мы все вместе продолжали напевать эту наивную и чистую, как горный ручей, народную мелодию. Эта песня стала уже в нашем отряде как бы символом дружбы, боевого братства. Куда бы ни шли на задание партизаны, они обязательно перед выходом пели ее.
Дорогу указывал Шурляк, успевший за это время переодеться и поесть. Он ни минуты не спал, однако усталости не чувствовал, неутомимо пробираясь знакомой уже дорогой.
Взвод подошел к Долгому Полю под утро. Партизаны остановились на опушке вблизи дома Бадуры. Гронец подал команду «на привал», а сам вместе с Шурляком направился в дом.
Бадура очень обрадовался их приходу и повел в квартиру. Там был один лишь Чубон. Немчак и Войтило вместе с местными подпольщиками и партизанами Михаила Савельева еще ночью пошли в разведку.
