Мы продолжали задавать неизвестному вопросы. Однако вскоре наши сомнения рассеялись.
— Кого вы еще знаете из подпольщиков? — спросил я.
— Кроме тех, о которых я говорил, знаю еще из Макова Яна Чубона, из Шатины — Йозефа Заяца.
Мы молча переглянулись.
— А недавно ушел к вам в отряд Франтишек Немчак. Это мой товарищ.
В штабной домик сейчас же был вызван Франтишек Немчак. Его несколько дней тому назад привел к нам в отряд Рудольф Янушек.
Как родные братья, обнялись Франтишек с Алойзо.
— Это наш, наш! — смеясь, повторил Франтишек, похлопывая Войтила по плечу.
Это же подтвердил Ян Чубон. А позже, когда из партизанского секрета прибыл Йозеф Заяц, он тепло и радушно встретил своего друга.
Много интересного и тревожного рассказал в ту ночь нам Алойзо Войтило.
Подходило утро, но усталости не чувствовалось. С радостным возбуждением слушали мы о все новых и новых действиях словацких подпольщиков.
Большие серые глаза Алойзо спокойно смотрели на нас. Они казались теперь такими же близкими и родными, как и глаза остальных боевых товарищей.
Я внимательно слушал молодого словака и невольно вспомнил 1942 год. Тогда я руководил одной из подпольных групп в Черкасской области. Будто на экране, вспыхивали в памяти образы моих друзей-подпольщиков — Бориса Богатырева, Николая Ромащенко, Виктора Харченко, Алексея Дзюбина и многих других.
Все они были так же молоды и энергичны, как и Алойзо Войтило, и так же ненавидели фашистов. Вместе со своими боевыми друзьями распространяли антифашистские листовки, занимались диверсией, вредили гитлеровцам всем, чем могли.
Позже, добыв оружие, мы организовали группу для партизанской борьбы и все вместе ушли в лес.
Нас принял тогда в свой партизанский отряд Сергей Наумович Палеха. Исключительно преданный Советской власти, волевой и отважный коммунист, он по заданию коммунистической партии остался руководить подпольным райкомом на Черкащине. Руководил он и нашей подпольной организацией, а после того как мы пришли в партизанский отряд, стал нашим непосредственным командиром.
И вот теперь, смотря в глаза Алойзо, я невольно вспомнил светлые и добрые глаза нашего первого организатора подполья, а затем командира Сергея Наумовича Палехи. Все-таки правильно говорят, что глаза — зеркало человеческой души.
Было пять часов утра. Днем нам предстояло многое сделать. Алойзо Войтило мы временно определили во взвод Яна Чубона, и он пошел вместе с ним на отдых.
* * *
Наступило хмурое зимнее утро. Все четче вырисовывались в утренней мгле лесные великаны-деревья, покрытые тяжелыми снежными шапками. Все вокруг выглядело нарядно и мирно, будто на новогодних открытках. И не верилось, что за всем этим кроются смерть, разрушения и муки, принесенные сюда фашистами.
