За рулем «мерседеса» был Гюнтер, вел «феррари» я. Арбитрами выступали Франсуаза Саган, Кристиан и Серж Марканы, Морис Роне и Марлон Брандо.
Турнир проходил максимум в три раунда.
В первом раунде «феррари» отправилась влево, «мерседес» – вправо.
Во втором раунде машины столкнулись нос к носу с левой стороны дерева. Для принятия решения требовалась секунда. Нервы Гюнтера сдали, и он оказался без всяких, впрочем, ушибов во рву. На другой день тягач вытащил его машину. Покраска и исправление вмятин обошлись хозяину в несколько тысяч франков. Пустяк для него.
Гюнтер устроил пышный ужин в ресторане «Гаити», чтобы отметить свой проигрыш. Экзотический оркестр, сто пятьдесят гостей. В середине вечера четыре таитянки принесли огромное блюдо. Сначала все подумали, что там рыба-меч или гигантский лосось. Но это оказалась не рыба, а совершенно голый Серж Маркан, обильно прикрытый майонезом и маленькими корнишонами.
– Пипфюгль, ты искупаешь малышку? – крикнула Аннет из кухни, где готовила национальное датское блюдо – фрикадельки.
– Сегодня я бастую.
Перед тем как поставить фрикадельки в духовку, Аннет отправилась в туалетную комнату, а затем занялась кормлением дочери, которая дожевывала последние страницы романа Агаты Кристи.
– Так ты и не узнаешь, кто убил маркизу, – сказала, смеясь, Аннет.
И пошла в ванную, откуда вскоре раздался ее истошный крик. Поскольку я его ждал, то не двинулся с места. Она прибежала с голой Натали и поцеловала меня. В руках у нее был листок бумаги, который я сунул в рот дочери и на котором написал: «Моя Ненета (так я звал ее, когда мы были одни), свободна ли ты в субботу 27 августа? Я должен быть в мэрии Ла-Лонд-ле-Мор, а затем на обеде в „Королеве Жанне“. Твое присутствие совершенно обязательно. Целую. Пипфюгль. P.S. Наш друг граф де Лесс, мэр Ла-Лонд, ждет нас для бракосочетания».
Мы с Аннет изредка поговаривали о браке, но она никогда не настаивала на нем. Только от друзей, с которыми она была откровенна, я знал, что ничто в жизни не могло доставить ей большего удовольствия. Живя с мужчиной, вечно окруженным в силу своей профессии известными или начинающими актрисами, осаждаемая журналистами, которые называли ее новой находкой Роже Вадима, она не слишком была уверена в своем имидже. С другой стороны, датчане вопреки распространенному мнению весьма старомодны во взглядах на брак. Мать-одиночка отнюдь не превращалась в Копенгагене в символ женской независимости. Кроме того, ее вечно сравнивали с Бардо. С таким наследством ей было не просто справиться. «Ведь женился же он на Бардо! Почему он не женится на вас? – спрашивали ее журналисты. – У Брижит к тому же не было ребенка от Вадима».
