Мой друг автогонщик Клод Бурийо представил меня старому гранду Энио Феррари. Его завод как раз готовился выпустить на рынок новую модель гоночной машины: двенадцатицилиндровый мотор на 320 лошадиных сил был способен развивать скорость 290 километров в час. Я согласился принять участие на ней в авторалли. Взамен Феррари продал мне одну их последних своих моделей по цене серийного «форда». В тот год в Сен-Тропе это была единственная такая машина. Франсуаза Саган ездила на «астон-мартин», а Гюнтер Закс, будущий муж Брижит, на «мерседесе 300».
Робеющий турист, которого я встретил два года назад, очень изменился. Наследник заводов Опеля, Гюнтер стоял во главе целой империи. Он знал толк в развлечениях и расходовал деньги, как истинный сеньор.
Наша «банда» пользовалась скверной репутацией. Под влиянием дурно информированных медиа публика считала нас развращенными неогедонистами. На самом же деле мы были малость подзадержавшимися в развитии симпатичными анархистами, которые устраивали морские бои с использованием в качестве оружия огнетушителей, катались на водных лыжах по мокрому песку бухты Пампелонн, слегка пугая отдыхающих. В «Эпи-Пляж» (частном клубе-ресторане, где встречались «звезды» и знаменитости тех лет) наши потасовки с помощью кремовых тортов вызвали бы зависть Максеннета, и Лаурела, и Харди. Как видите, мы не совершали ничего дурного.
Сен-Тропе был тогда единственным в своем роде местечком, где смешивались люди разных возрастов, состояний и социального положения. Тут можно было жить как миллионер или, будучи миллионером, развлекаться жизнью богемы. Никаких конфликтов между поколениями. Искусство, финансы, политика составляли превосходную смесь.
Как ни парадоксально, но нравы в те времена были пуританскими. Нудисты, загоравшие вдали от нескромных глаз за зарослями малины, преследовались жандармами.
В трехстах метрах от Таити-пляжа дорога делала вираж, а посредине поворота стояла огромная развесистая сосна. От этого места дорога уходила налево и направо.
В ту ночь к характерному посвистыванию «феррари» примешивалось пение цикад и пофыркивание «мерседеса».
Им предстояло встретиться на дуэли. Старт был обозначен в 150 метрах от сосны. По сигналу (свистку) обе машины устремлялись навстречу друг другу. В темноте водители не видели, по какой дороге, вправо или влево, от дерева поедет противник. Если машины оказывались по одну сторону от дерева, всякое столкновение исключалось. Водители должны были во что бы то ни стало избежать этого. Игра заключалась в том, что, обязанный уступить дорогу другому, один из шоферов был обречен оказаться во рву. Это была своеобразная русская моторулетка, оставлявшая, однако, проигравшему шансы на жизнь.
