Через три дня, когда прошла моя хворь, я выехал в Париж, простив по-христиански Ромео за то, что тот стал виновником моего панкреатита. Погрузив Ромео вместе с бутафорией на грузовик, его отправили на студию «Викторин» в Ницце. Я проведал Брижит. Ей было много лучше, чем перед отъездом из Торремолиноса. И месяц спустя мы закончили в Ницце «Ювелиры при лунном свете».
Аннет вернулась из Копенгагена на восьмом месяце, еще более красивая, чем прежде.
7 декабря, в день своего рождения, она родила в клинике Нейи девочку весом восемь с половиной фунтов, которую я записал в мэрии под именем Натали Племянников.
15
1958 год стал чередой одних профессиональных неудач.
Вернувшись из США, я узнал, что Брижит отказывается сниматься в фильме «Ночной Париж» в Голливуде. Не испытывая недостатка в идеях, Рауль предложил заменить музыкальный сюжет историей о довольно наивной и ловкой девушке, ставшей помимо воли участницей Сопротивления. Брижит пугала перспектива быть сброшенной на парашюте. А когда она поняла, что это может сделать дублерша, согласилась на главную роль в картине «Бабетта идет на войну». Сценарий должен был писать американец. И тут как раз на экраны вышла моя картина «Ювелиры», которая, как я и предполагал, не имела большого успеха.
Я еще участвовал в написании сценария «Бабетты», когда из газет узнал, что Рауль пригласил на постановку Кристиан-Жака. Я понимал его: напуганный неуспехом нашего последнего фильма, он решил подстраховаться. А то, что ему не хватило мужества сказать мне об этом, вполне отвечало его характеру. Меня больше огорчила позиция Брижит. Так часто возмущавшаяся отсутствием этических норм у людей нашей профессии, она могла бы снять трубку и объяснить, что Кристиан-Жак лучше подходит для постановки такого фильма.
Посчитав «Бабетту» еще одним нереализованным проектом, я перестал оплакивать судьбу и решил не требовать объяснений у двух моих самых верных друзей.
Сняв на лето около Сен-Тропе ферму, окруженную виноградниками и большими эвкалиптами, я поселился там с Аннет и младенцем. Мне присуще быстро забывать удары судьбы, если я бессилен что-либо изменить. Поэтому я выбросил из головы «Ювелиров» и «Бабетту». Я был счастлив с Аннет и Натали, обнаружив в себе талант детского воспитателя. Я обожал Натали и с увлечением наблюдал пробуждение в ней разума. Я научился ее кормить, менять пеленки, узнавать по плачу, болит ли у нее животик или она просто старается привлечь к себе внимание. Придумывал разные игры с ней, разговаривал, как с сознательным существом, избегая всяких «ладушек» и сюсюканья при обращении с младенцами. Няньки у нас не было, и когда вечером мы уезжали погулять, за ребенком присматривала соседка, мать семейства. Днем мы повсюду таскали Натали с собой.
