– Пойдемте, я покажу вам такое, чего вы не увидите в Париже.
Мы вышли на бульвар, и он повел меня в кафе-ресторан, ничем внешне не примечательный, за исключением того, что показался мне довольно грязным. Джон толкнул дверь за баром, и мы оказались в прокуренном маленьком зале в компании двух десятков зрителей, не спускавших глаз с раздевавшейся без всякого вдохновения стриптизерки. Она была хорошо сложена, но я заметил Джону, что у нас в Париже есть и почище.
– Обождите, – сказал он.
Я кивнул. И тут произошло нечто совершенно неожиданное для Соединенных Штатов 1958 года: девушка разделась догола. Джон был прав. Даже на Пигайль танцовщицы сохраняли нашлепки на нижней части тела. Тем временем, сделав несколько прыжков, стриптизерка ушла со сцены, уступив место подружке.
Из вежливости я выразил преувеличенное удивление. Джон был в восторге.
– Разумеется, такое зрелище совершенно незаконно, – засмеялся он и добавил: – Но со мной вы ничем не рискуете.
Позднее он пояснил, что за цензуру в кино отвечает не мэр, а полиция.
– Я вырезал двенадцать минут из «И Бог создал женщину…». Думал сохранить вырезки для себя. Но теперь дам распоряжение все восстановить.
Таким образом, по крайней мере часть зрителей в Чикаго смогли увидеть мой фильм в полной версии.
На другой день Фрэнк Синатра все же уделил мне два часа для частной беседы. Сюжет ему понравился, он согласился подписать письмо в подтверждение того, что готов сняться в «Ночном Париже» с Брижит Бардо.
Нас уверяли, что мы ничего не добьемся от Синатры, но Рауль решил попытать счастья – и победил.
Вместе со сценаристом Гарри Курнитцем мы тотчас сели за работу. Тандем Бардо – Синатра не мог не привлечь зрителей, и Раулю не стоило больших трудов собрать деньги на постановку. Он не предусмотрел лишь одного: Брижит потребовала, чтобы в контракте было оговорено проведение всех съемок в Париже. Она и слышать не хотела о поездке в Голливуд. А Синатра отказался провести месяц в Париже. У него тоже были свои привычки.
Так фильм «Ночной Париж» никогда не был поставлен.
14
Худющие собаки, бродившие вокруг студийной столовой, жались к стенам. Карабинеры из охраны, заправив револьверы в чехлы тяжелой портупеи, с винтовками на плече, изнывали от жары в своей шерстяной униформе. В павильоне без кондиционера электрик упал в обморок и обжегся о раскаленный металл прожектора. После обеда Брижит пришлось трижды подправлять грим. Начало сентября 1957 года ознаменовалось в Мадриде невиданной жарой.
