Кино всегда оказывало куда большее воздействие на зрителя, чем литература. Книги Симоны де Бовуар никого не пугали. А вот появление Брижит на экране в образе женщины, якобы лишенной морали, вызвало панику.
В довершение всего, как бы в ответ на эту реакцию, фильм стал лидером по сборам. За несколько месяцев Брижит стала «звездой» международного класса.
Меня часто спрашивали, почему актриса с такой популярностью никогда не снималась в Голливуде. Я уже рассказывал, как она упросила импресарио аннулировать контракт с «Уорнер». Следует привести еще один пример.
В 1958 году мы с Раулем встретили в «Фонтенбло-отеле» Майами Френка Синатру, чтобы поговорить о музыкальном фильме с Брижит Бардо. Он должен был называться «Ночной Париж». У нас было либретто будущего сценария. Синатра согласился выслушать меня. Мне многие рассказывали о переменчивости его настроений, о его капризах, припадках гнева. С нами он был необычайно дружественен и вежлив и всюду таскал за собой. К несчастью, пробиться к нему через его охрану, адвокатов, агентов, красоток-блондинок, музыкантов и друзей, в числе которых была Элла Фицджералд, готовившаяся к концерту, через несколько загадочных личностей, словно сошедших со страниц романа Пуццо, было очень трудно, тем более найти час для дружеской беседы. Прошла неделя, о которой я сохранил наилучшие воспоминания, но все еще не имел возможности рассказать ему сюжет «Ночного Парижа». Затем он решил ехать в Чикаго, где его присутствие было необходимо по двум причинам: он обещал быть на похоронах Майка Тодда, мужа Элизабет Тейлор, погибшего в Мексике в авиакатастрофе, и на матче-реванше по боксу Базилио Робинсона. Мы последовали за Синатрой в Чикаго.
После похорон мы оказались в его «люксе»… вместе с одним из крестных отцов мафии, начальником полиции Чикаго. Потом лимузин отвез нас на стадион, где должен был состояться матч. Нас сопровождал эскорт мотоциклистов. Я сидел напротив «крестного отца» и начальника полиции, которого назову Джоном, ибо его настоящее имя забыл. Джон не раз бывал в Париже. Ему нравился город, и мы почувствовали симпатию друг к другу.
После матча из пятнадцати раундов, блестяще выигранных Робинсоном, Синатра потащил нас в ресторан «Чичера», где «крестный отец» давал ужин по случаю обручения своей дочери. Нас ожидали итальянская кухня, вино до отвала и похабные народные песни – Коппола ничего не выдумал. До того как принесли кофе, Джон предложил мне:
