Снимать в такой обстановке было сущей пыткой. Положение усугублялось вспышками и так бурного испанского темперамента. Малейший инцидент оборачивался драмой. При Франко к рабочим относились как к рабам, и помреж с испанской стороны бесчеловечно злоупотреблял своим положением. Чтобы уйти из декорации, нам пришлось снимать сверхурочно поздно вечером. Обратив внимание на адские условия работы из-за жары, рабочие и техники потребовали перерыва после ужина и оплаты сверхурочных, в чем им было отказано. Как некогда на римских галерах, стал назревать бунт. В два часа ночи, закончив работу, помреж совершил промашку, назвав студийного рабочего, пригрозившего уходом с картины, «менструирующей бабенкой». И тем нанес ужасное оскорбление представителю расы, невероятно гордящейся своей мужской потенцией. Образовав полукруг, рабочие стали приближаться к помрежу и его помощникам.
Испугавшись, тот сообщил по переговорнику карабинерам, чтобы они вызвали подмогу. И те с винтовками наперевес ворвались в павильон. Измученные жарой и привыкшие легко пускать в ход оружие, они ждали лишь предлога, чтобы начать пальбу. Но сначала стороны лишь перебранивались.
– Нет, да! – кричали рабочие.
– Нет, нет! – отвечали члены постановочной части.
– Нет, да!
– Нет!
Я пробовал вмешаться, тормошил помрежа, но никто не хотел уступать. Когда же я обратился к старшине карабинеров, он грубо оборвал меня.
Брижит свободно могла уйти в гримерную и спрятаться там. Но она была возмущена отношением к съемочной группе и одним присутствием выказывала свою солидарность. Но ее мужественное поведение не могло ничего изменить. Все были слишком взвинчены.
Тогда ей пришла в голову гениальная штука. Напевая мотив популярной самбы, она начала подражать репликам противников: «Да – нет, нет – да». Мой находчивый ассистент Серж Маркан (брат Кристиана) понял намерение Брижит, и вот они уже дуэтом распевают: «Да – нет, нет – да!» И, танцуя самбу, расталкивают рабочих и карабинеров, уже взявших оружие на изготовку. На минуту все остолбенели, а затем их поддержали некоторые рабочие, подхватив «Да – нет, нет – да!». В игру включился сам помреж и его помощники. Драма оборачивалась музыкальной комедией. Честь обеих сторон была спасена, кровь не пролилась. Я дал слово, что добьюсь от Рауля Леви, которого ждали на другой день, оплаты сверхурочных.
Смелость и находчивость Брижит привели в восхищение этих мужчин, которых было не так уж просто чем-то удивить и которые еще помнили кровавые побоища гражданской войны. На другой день она обнаружила в гримерной букет цветов и письмо, подписанное всеми членами группы – от рабочего до первого ассистента Педро Видаля.
