Плавно, свободно звучит музыка. Бескрайная, еще сонная степь. Дует легкий ветерок, колышутся высокие травы. Раздаются голоса жаворонков — сначала тихо, а потом громче. Слышится топот коня — тук-тук-тук. Струна издает металлический звон — звяканье уздечки, стремян. Не Доржи ли это скачет на Рыжухе? И взрослые и дети замерли, будто боятся спугнуть сказочно красивый рассвет, о котором поет хур. Все ждут, что хур поведает о таком же прекрасном дне. День, который начался так, не может быть омрачен горем людей.
А хур рассказывает уже о другом. В улусе началось движение. Мычат коровы, ржут лошади, блеют овцы. Но вот послышались какие-то хриплые звуки, кряхтенье и кашель, а за ним — отрывистые, противные выкрики.
— Вот и Мархансай проснулся, Гунгара ругает, — не выдержал Доржи.
Еши кивнул ему. Ребята звонко рассмеялись. Взрослые улыбнулись.
Хур снова запел, теперь легко и плавно. Кажется, что это не хур поет, а торжествует чистое сердце Еши.
Еши положил хур рядом с собой, а люди все молчат, не шевелятся. Они не успели прийти в себя, похвалить и поблагодарить Еши, как тот встал, взял хур и вышел из юрты.
Доржи бросился догонять Еши. Ему захотелось идти рядом с ним, прижаться к нему.
— Что тебе, Доржи? — спросил рассеянно Еши, когда мальчик догнал его.
— Дядя Еши, вы обещали научить меня играть на хуре… так, как вы играете.
— Как я? — Еши то ли удивленно, то ли чуть насмешливо взглянул на Доржи. Потом лицо у него подобрело, он присел на старое, трухлявое бревно. — Ну что ж… садись вот сюда. — И Еши протянул мальчугану свой хур. — Попробуй, поводи смычком.
Доржи дрожащими руками взял хур.
— Вслушайся, какой звук получается — грустный или веселый. Да не торопись. На хуре играть — не топором махать…
Еши втолковывал мальчику:
— Вот так держи, чтобы пальцы сами бегали.
Их окружили ребятишки; кто смотрит с усмешкой, кто с завистью… Но у Доржи ничего не получается: он проводит смычком по струне, и хур издает однообразный, противный звук, похожий то ли на скрип, то ли на кашель. Когда Доржи водит смычком, он забывает передвигать по струне пальцы левой руки, вспомнит про пальцы — останавливается смычок.
— Нет, Доржи, не быть тебе хурчи, — с участливой грустью проговорил Еши.
А когда увидел, что у мальчика задрожали губы, похлопал его по плечу и ободряюще добавил:
— Ничего, не вешай голову. Не все сразу получается. Я тебя еще поучу, а сейчас некогда, к магазейным амбарам тороплюсь…
Нет, видно, ничего толкового не получится из Доржи. Дядя Еши просто пожалел его. Доржи с трудом проглотил комок, который вдруг застрял в горле.
