Пламя разгоралось быстро, и чайник, поставленный прямо на угли, уже начал недовольно побулькивать и сипеть, а старик раззадоривал его разговорами и хитростью, не забывая подкладывать с боков ветки сушняка.
— Однако, и ты, земной шар, — говорил он чайнику, — шибко старый. Твоя шкура чернее моей. Ты, однако, думаешь, что много умней меня, и когда тебя жгут угли, маленько злишься. Но ты умный только один раз — когда совсем разозлишься, шибко, как наш Спиридон, и тогда бросишь со мной говорку держать. И Константин бросит свою говорку. Ты умный, станешь плеваться кипятком. Тогда, друг, так и быть, я выпью из тебя всю воду, и ты согреешь мои кости, и я скажу: ты добрый и умный. Константин возьмет тебя с собой, сядет в ветку и шибко-шибко пойдет в гости к лёса, на Большой Порог… У лёса там Барахсан, — это кто сказал «барахсан»? Однако, это я, Вантуляку, сказал: барахсан!..
Пергаментное лицо старика просияло, когда он увидел, что чайник прислушивается к его уговорам и, пошипев паром, вдруг забулькал сердито и торопливо, и даже крышка его съехала набекрень. Угли дымились от выплескиваемой воды.
Константин схватился за раскаленную дужку, но старческие пальцы не почувствовали тепла железа, — он снял чайник с костра и поставил рядом с сумкой, где лежали у него сахар, соль и остальные припасы. Давно, вспомнилось Вантуляку, с тех пор, как в его родном стойбище на Вачуг-озере впервые появились красный чум и девка-красночумка, называет он чайник земным шаром. И было с чего назвать так.
Хорошая лёса баба привезла красный чум. Только Спиридон шипел на нее, как злой чайник, пугал и стращал народ: от бабы мор пойдет, копытка свалит оленей, а хитрые койка нашлют коча[4]. Но лёса баба знала, как выгнать коча, а Спиридон не знал, и ее слушали люди. Звали лёса красавицу Малей Казанорой. Она рассказывала им, что такое лёса советы и кто такой Ленин. Говорила, что на земле много-много людей и они братья и что их моу — земля — вовсе не тот огромный зверь, покрытый шерстью тайги и тундры, как думают нганасаны, а круглый шар в воздухе, и он крутится без остановки, как игрушка юла, волчок. Маля говорила, а нганасан шибко смеялся. И как поверить?! Если б крутилась земля, олень на ногах не стоял бы, нганасан на ногах не стоял бы, у Мали Казаноры юбка б тогда задралась… Да что Казанора — вытекли бы реки, озера стали бы пустыми, а чумы и олени попадали бы с земли, как падает камень, кинутый в пропасть. Много ямалы-кумансей, много горя было бы тогда у нганасан… Однако, решили себе нганасаны, так шибко Казанора еще не смеялась над ними…
