Высоко у входа на буровую посверкивал бронзовый орел, распростерший крылья над большими желтыми буквами «Аквила».
— Эй ты, там! Стой!.. Слышишь, мелочь пузатая?.. Эй ты! Катись отсюда!.. Кому говорю?
— Это ты мне? — спросил он, с недоумением оглядывая верзилу в пастушьем тулупе.
— А то кому? Дяде?.. Убирайся отсюда!
— Погоди, мне очень нужен один человек… — пробормотал он и попытался объяснить, зачем пришел.
— Поищи на топке, кто там только не вшивается…
Сверху, из-за колючей проволоки, то затихая, то вновь набирая силу, хриплый женский голос выкрикивал вперемежку с рыданиями все то же имя:
— Силе-е!
Мороз смягчился, но ветер, что намел высоченные сугробы, играл на телеграфных проводах, как на струнах вконец расстроенной скрипки. Небо едва прояснилось, как опять стало затягиваться тучами. Городок притулился во впадине между холмами, укрылся снегом, как домотканым ковром из белой шерсти, по которому пробегала дрожь от тревожного напряжения недр.
На улицах было пусто. И только на перекрестке, из крытого грузовика один за другим выпрыгивали жандармы в голубых шинелях. Они усердно дули на сложенные ковшиком ладони и быстро-быстро топали ногами, стараясь согреться.
Он решил на всякий случай уклониться от встречи с ними и стал искать, где бы спрятаться. В двух шагах была корчма «Веселая похлебка». Он зашел туда. На двери висел колокольчик, натертый вощаной пол был обильно посыпан опилками. В чугунной печурке уже пылал огонь и стояла сковорода с мокрым песком. Эмалированная табличка, висевшая на трубе, гласила: «Фирма «Станой» делает всех миллионерами». Чуть ниже было дописано мелом: «Ежедневно суп из потрохов и вторые блюда».
На полке с обернутыми в толстую бумагу бутылками объявление: «Чтоб друзей не потерять, берегись им в долг давать!» Чуть пониже другая надпись: «Кредит на месяц только верным людям». «На месяц» было зачеркнуто и поправлено: «на неделю».
— Чего изволите? — услышал он писклявый голос и лишь тогда заметил торчавшую из-за оцинкованной стойки вихрастую голову веснушчатого паренька.
— Дай мне ту, веселую… — пошутил он, усаживаясь за стол так, чтоб видеть и дверь и окно.
Паренек открыл заднюю дверь и крикнул басом, но не выдержал и дал петуха:
— Мадам Янку, суп готов?
Не получив ответа, он вышел и вскоре вернулся с радостной мордашкой:
— Весьма сожалею, но еще не готово… Вы с «Конкордии»?
— Нет. А что?
— Другим мы в кредит не отпускаем…
— Я уплачу наличными.
— Ага…
Паренек и не думал скрывать, что был бы счастлив, если бы непрошеный гость ушел. Но у того уже не было ни охоты, ни сил снова выходить на мороз. Он поглядел на выставку позади стойки: под немытым стеклом стояло несколько кастрюль. Над одной, полной доверху лепешками из кукурузной муки, висела картонка с надписью в стихах: «Это блюдо жуй с усердием — не умрешь голодной смертию». Ниже — цена. Он улыбнулся. Парень недоуменно глядел на него.
