Наутро я покинул гостиницу и сразу вернулся в Токио. Выписываясь, обезьяну я нигде не увидел. В конторе не было ни лысого, безбрового и оттого неприятного на вид старика, ни пожилой кошки с забитым носом. Полноватой неприветливой женщине средних лет я сказал, что вчера дополнительно заказывал пиво и хочу его оплатить, но та заявила, что никаких заказов они не принимали. И пиво у них только баночное, да к тому же — в автомате. Так что в бутылках ему взяться просто неоткуда.
Я опять слегка растерялся. Возникло полное ощущение того, что иллюзия и реальность как-то хаотично перемешались. Взаправду ли я пил накануне с обезьяной холодное пиво «Саппоро» и слушал ее рассказ?
Я было собрался спросить женщину про обезьяну, но передумал. Возможно, обезьяны и вовсе не существует — она лишь плод фантазии моей перегревшейся головы. Или же она мне долго и странно снилась наяву. А если так, то после моей фразы «У вас же работает в гостинице пожилая говорящая обезьяна?» может возникнуть недоразумение, хуже того — меня примут за сумасшедшего. К тому же гостиница вряд ли станет афишировать, что нанимает обезьян на работу: им не захочется, чтобы об этом узнали налоговые или санитарные власти (что вполне вероятно).
По дороге домой в поезде я мысленно возвращался к рассказу обезьяны и, насколько мог припомнить, заносил те или иные фразы в свой рабочий блокнот, чтобы, вернувшись в Токио, описать все в мельчайших подробностях.
Если обезьяна существовала на самом деле — а об этом я могу лишь гадать, — признаться, я не в состоянии доподлинно решить, насколько можно доверять тому, что́ она рассказала мне за пивом. Неужели такое возможно — присваивать похищенные женские имена? Неужели эта особая способность дарована лишь этой обезьяне из Синагавы? И кто может утверждать, что обезьяна не страдает мифоманией? Разумеется, раньше мне не доводилось слышать о патологически лгущих обезьянах. Но если обезьяна умеет складно говорить, в принципе, и привирать она тоже может.
По работе мне приходилось слышать от самых разных людей множество всевозможных историй, и я в целом могу отличить правдивые от тех, которым лучше не верить. Если слушать кого-то долго, такой вывод можно сделать интуитивно: собеседник (или собеседница) подает сигналы, делает намеки. Так вот, у меня не возникло ощущения, что обезьяна все это выдумала. Ее взгляд, выражение лица, то, как она временами задумывалась, как держала себя, ее паузы, жесты и сама манера говорить — что ни возьми, все было предельно естественным, без какого-либо намека на лицемерие. Но более всего подкупала мучительная прямота ее признания.
