— Прямо здесь и живешь?
— Да, стелю себе матрас на чердаке. Иногда мыши бегают, так что покоя совсем нет, но я же макак, поэтому уже спасибо за кров и трехразовое питание. Условия не райские, но все-таки…
Обезьяна допила бокал, и я подлил еще.
— Большое спасибо, — вежливо поблагодарила она.
— Тебе приходилось жить не с людьми, а с товарищами… в смысле, с другими обезьянами? — поинтересовался я. Мне многое хотелось у нее узнать.
— Да, несколько раз, — ответила она, чуть помрачнев. Морщины в уголках глаз у нее стали глубже, будто сложились гармошкой. — Однажды вышло так, что меня прогнали из Синагавы и насильно отвезли в горы Такасаки. Первое время казалось, что я заживу там спокойно, но не тут-то было. Как ни верти, а меня воспитали люди, университетский профессор с супругой. И с другими обезьянами, хоть они мне и собратья, у меня не возникло духовной связи. Общение у нас не задалось, разговаривать с ними особо не о чем. Они все издевались и подтрунивали надо мной, придирались к моему произношению. Самки при виде меня хихикали. А обезьяны очень чутко реагируют, если что-то не так. Для них мои поступки выглядели комично или вызывали неприязнь и раздражение. Мне такая жизнь стала невмоготу, и однажды я покинул стаю. Превратился в «одинокого волка».
— Несладко приходилось?
— Да уж… Помощи ждать не от кого. Нужно самому отыскивать себе пропитание. Но, с какой стороны ни взгляни, самое мучительное — дефицит общения. Не поговоришь ни с обезьянами, ни с людьми, одиночество невыносимо. Конечно, в горах Такасаки бывает много людей, но не мог же я ни с того ни с сего заговорить с первым встречным. Это бы вызвало дикую панику. Так я и стал одиночкой, не прибившись ни к обществу людей, ни к обществу обезьян. Ни то ни сё. Временами приходилось очень тяжко.
— И Брукнера не послушаешь…
— Ох, а с тем миром вообще ничего общего, — ответила обезьяна из Синагавы и вновь отхлебнула пива.
Я внимательно следил за ее лицом. Само по себе оно было красным от природы — и от пива краснее не становилось. Наверное, обезьяна умеет пить — а может, у них от спиртного просто лица не краснеют.
— Но больше всего терзали мою душу отношения с женщинами.
— Вот как? — удивился я. — Отношения с женщинами? В каком это смысле?
— Говоря попросту, самки обезьян меня нисколько не возбуждают. Случаев мне выпадало предостаточно, но, если честно, я так и не собрался с духом.
— Партнерши-самки, выходит, не пробудили желания, хоть сам ты — обезьяна?
