Брат посмотрел на стену — на сей раз часы там висели. Стрелки показывали примерно половину двенадцатого.
— Что, еще не вернулась? Ну дает. Где и чем это она занимается? — произнес брат.
На этот счет у меня тоже не было мнения.
— Что читаешь? — спросил он, показав на книгу у меня в руках.
— «Вспомогательную хрестоматию современного японского языка».
— Н-да-а, — слегка нахмурившись, протянул он. — И как, интересно?
— Не очень, но больше ничего нет.
— А ну-ка, покажи?
Я передал ему книгу через низкий столик. Не выпуская кружку из левой руки, он взял книгу правой. Не прольет ли он кофе на обложку? Казалось, это вот-вот случится, но нет. Брат с грохотом поставил кружку на стеклянную столешницу, взял книгу обеими руками и принялся листать.
— И что ты там сейчас читал?
— «Зубчатые колеса» Акутагавы. В этой книге они не полностью, только часть.
Он слегка задумался.
— Нет, «Зубчатые колеса» не приходилось. Когда-то читал его «В стране водяных». «Зубчатые колеса» — по-моему, очень мрачная книжка, верно?
— Да. Он написал ее перед самой смертью.
— Акутагава же покончил с собой?
— Да, — ответил я, — отравился. В предисловии говорится, что рассказ опубликован в 1927 году после смерти автора. Его можно считать предсмертной запиской.
— Н-да, — сказал брат моей подруги. — Можешь мне немного почитать?
Я с удивлением посмотрел на него.
— Почитать вслух?
— Да. Мне с детства нравилось, когда мне читают. Сам я читаю неважно.
— Я так вслух-то… не очень.
— Какая разница? Читай, как можешь, главное, вслух. И ничего не пропускай. Все равно нам обоим делать больше нечего.
— История там весьма унылая, — сказал я.
— Иногда полезно такое послушать. Как говорится, клин клином вышибают.
Он вернул мне книгу, взял в руку кружку с германскими крестами на биплане, отпил кофе и, поудобней устроившись в кресле, весь обратился в слух.
Так тем воскресным утром мне пришлось прочесть вслух брату моей подруги рассказ из сборника Рюноскэ Акутагавы «Зубчатые колеса». А что мне было делать? Но я все равно старался читать с выражением. Прочел только последний рассказ «Аэроплан». Еще в хрестоматии напечатали «Красный свет», но я прочел только «Аэроплан». Страниц восемь, а последняя строка такая: «Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?»[4]. Написав ее, Акутагава покончил с собой.
Я прочел эту последнюю строку, но домой никто все еще не вернулся. Телефон не звонил, вороны не каркали. Вокруг стояла полная тишина. Лучи осеннего солнца через тюль заливали гостиную ярким светом. И только время — медленно, однако неумолимо — двигалось вперед. Брат моей подруги, будто наслаждаясь отголосками рассказа, прочитанного для него одного, сидел, скрестив руки, с закрытыми глазами.
