– Ну, что ж, – сказал напоследок капитан Плант, – к сожалению, взять вас пассажирами я все-таки не могу…
Он выдержал небольшую паузу и закончил.
– … однако прошу вас быть моими гостями на пароходе «Шутунлун».
* * *
Путешествие на «Шутунлуне» оказалось, может быть, не самым комфортным, но, безусловно, приятным и к тому же достаточно быстрым. Загорский и капитан целыми днями беспечно болтали на палубе, Ганцзалин на всякой остановке сходил на сушу и по своему обыкновению рыскал в окрестностях. Нестор Васильевич относился к этой его привычке философски, но попросил по возможности не попадать в очередные неприятности. Карлик тоже уходил куда-то по своим таинственным карликовым делам, но за него беспокоиться не приходилось, он, как заметил тот же Ганцзалин, в огне не горит, а в воде – тем более.
Капитан Плант среди прочего рассказал Ганцзалину забавный случай, ясно иллюстрировавший строки Киплинга о Востоке и Западе, которые никак не сойдутся вместе. Некий мсье Тома́, парижанин, путешествовавший по Янцзы для собственного удовольствия, как-то попал на представление китайской оперы, которое проходило в одном буддийском храме.
– Я в Китае уже много лет, но некоторые вещи меня до сих пор удивляют, – заметил капитан, прервав свой рассказ. – Например, их манера устраивать представления в храмах.
– Китайцы подходят к делу прагматично, – отвечал на это Нестор Васильевич. – Таскать с собой приспособления для бродячего театра артистам неудобно и сложно, вот они и используют храмы.
– Однако странно, почему монахи не возражают, – сказал капитан.
– Да потому что им за это платят. По китайским представлениям смешно и грешно спорить с человеком, который платит тебе деньги, будь ты хоть трижды монах.
Так или иначе, этот самый мсье Тома попал на представление китайской оперы, продолжал свой рассказ капитан. На него, признаться, произвела впечатление не столько сама опера, сколько исполнительница главной роли – а именно Белой змейки. Актриса оказалась юна, изящна, очаровательна, с лицом одновременно милым и загадочным, играла так, что невозможно было сдержать слез. В результате к концу представления француз влюбился по уши и был готов на все.
Он отправил девушке письмо, а с ним – золотое колечко и предложил встретиться. Чаровница не стала его долго мучить и быстро согласилась. Однако когда француз, распаленный страстью, явился в условленное место, его ждал страшный удар: вместо девушки пылкого влюбленного встречал юноша. Тома то ли не знал, то ли забыл, что все роли в китайской опере исполняются мужчинами.
