А ведь шесть лет назад все начиналось неплохо и совсем иначе. С величайшим энтузиазмом Даррен сам присутствовал на всех мало-мальски значительных планерках, устраиваемых тогда еще трудно отличимым от основного состава руководством, и других зазывал как мог. Он старался со всеми подружиться и всем угодить. У него даже завязался роман с прелестной девушкой Кэрол, чудесно разбирающейся в финансах, о чем никак нельзя было догадаться при взгляде на ее круглое личико с огромными, вечно будто напуганными глазами, обрамленными длинными ресницами и защищенными стеклами очков в однотонной оправе. Все было чудесно. A dream come true1. Но постепенно слава и деньги стали заполнять сердца людей, отяжелять их и тянуть на дно. Это уже не был коллектив единомышленников с горящими глазами, готовыми пройти за общее дело сквозь огонь и воду. И медные трубы. Люди стали ожесточастья и расходиться. С каждым воткнутым в спину кинжалом и покинувшим поле боя воином Даррен все меньше верил в силу страсти и любви, и все больше в силу власти. Власти золота над человеком и власти человека над другим человеком. Он еще не дошел до мысли о том, что у каждого своя цена, и время романтиков они не застали, но он все больше убеждался в том, что если мыслить именно так, жить будет гораздо проще. Кэрол с ним не согласилась. Она не принимала его в образе вылитого из меди титана, стоически кующего свое благосостояние. Она ушла. Ушла от него и ушла из компании, хлопать своими огромными глазами и составлять лучшие экономические сводки где-то в другом месте. А Даррен остался и перебрался на новое место жительства. И продолжил ковать. И беспощадная медь все глубже проникала ему под кожу.
Телефон завибрировал новым СМС-сообщением.
«Как же ты меня достал.
С любовью,
Мэтт»
Ну вот что это?
Отвечать Даррен не стал. Он все-таки, вроде как, делом занят. Вместо этого он оценил разруху, учиненную им прошлой ночью. Выглядело все это месиво не очень, но настоящую боль, во всех смыслах, он испытал, только вспомнив про проклятый свиток, как он окрестил рукопись. В голове резко разлилась волна тепла от лопнувшего сосуда, то ли от осознания того, что он ввязался во что-то наверняка малоприятное, то ли это просыпающийся организм давал ему пинок за очередную пьянку.
— Ой, отстань, — сказал Даррен самому себе вслух и, отложив телефон на тумбочку, стал приводить себя в божеский вид.
Полчаса и две таблетки болеутоляющего спустя он запивал бутерброды кофе в весьма боевом расположении духа. Он был настроен решительно. Он допишет сегодня эту статью. Да чего там писать-то вообще? Ерунда. Только сначала нужно все же избавиться от всей грязной посуды, что накопилась за это время. Когда посуда была перемыта — по-прежнему вручную, так как посудомоечная машина все так же являла собой дитя секретных махинаций сверхразумов — и убрана, пришла пора избавиться от пыли. Даррен был уверен, что это дело первой срочности. Он должен сделать это сейчас, иначе будет слишком поздно. Статья может подождать, а вот работать в пыли вредно для организма.
