— Еремей! К концу дня ты выйдешь к селению, — голос Оленя звучал всё так же твёрдо, не смотря на пламя, раны и кровь, сочащуюся из его рта. — Тебя встретит молодая здоровая девушка, ты примешь ночлег в доме её отца. Ты останешься жить в этом доме на год, после ты возьмёшь Настасью замуж…
В мыслях Еремея, сквозь бурю эмоций машинально всплыло: «А Людмила Владимировна?». Ответ Оленя прозвучал тут же, не дожидаясь слов Еремея.
— Не была Людмила тебе женой, была она женой для окружения твоего, была она женой тем, кто выбрал её в жёны за тебя. Ты же не выбирал. Путь твой хотел от тебя твоих детей, продолжателей немого слова твоего еремеева, Людмила же сроду своего была бесплодна, и нутро твоё выбрать её никак не могло. А Настасью Я не советую тебе, Я просто знаю, что суждена она тебе по Пути твоему, а если ты к себе прислушаешься Еремей, и поймёшь что она не твоя, так иди в другую сторону. Не принимай мои слова как совет, прими их как данность. Через год вернёшься ты в Москву, потому что сам так решишь. В Москве все позабудут про тебя, так как будут считать тебя мёртвым. Людмила будет с тем, кого сама выберет, так что ты о её судьбе не горюй. Понесут твои дети Понимание за тебя, когда Путь твой придёт к концу. А всё остальное ты и сам Поймёшь. Люблю Я тебя, Еремей, как сына и отца люблю.
* * *
Ясный свет небесного шара добро отражался в каждой снежинке лежащей у берега. Не чувствуя усталости и стужи Еремей, вдохновлённый и счастливый, легко ступал по снегу, с озорством подзывая своих собак чтобы те не отставали от него. Старик, что сидел у переправы и смолил папиросу-самокрутку, никогда ещё не видел такого живого, полного чистого светлого сияния человека. С приближением Еремея к переправе, сердце старика всё больше наполнялось радостью от столько хорошего солнечного дня.
— Отец! — улыбаясь, крикнул переправщику Еремей. — Это ль Ванавара?
— Она самая, — ответил старый.
— Переправь на тот берег, сделай милость.
Забыв об оплате, старик переправил Еремея на берег Ванавары.
— Спасибо тебе, — сказал Еремей, сходя на берег. — Нет у меня денег, чтобы оплатить тебе твой труд, но возьми пса этого, будет он тебе служить верно, — Еремей махнул на чёрного бурято-мангола и обратился к псу: — Ну, Чёрный, пойдёшь к Семёну в службу?
Пёс не думая гавкнул в ответ, перелез обратно на переправу и сел рядом со стариком. Долго служил чёрный пёс семье переправщика, долгих пятьдесят лет. И дивились все родственники старика такому долголетию чёрного пса и верности его. А старик до самой смерти вспоминал, когда это он Еремею успел в словах своё имя обронить, вспоминал-вспоминал, да так и не вспомнил.
