Твоё мѣсто — это позорное пятно на простынкѣ.
Скульптура, догма — тихо меркнущее небо. Башни изъ кирпича кинематографа, птичьи горки, въ листвѣ дворъ, въ высоткахъ.
Гербовая цѣпь, окаменѣлыхъ деревьевъ ликъ; городъ мавзолеевъ… реликтовой пустоши.
До твоего вмѣстилища — лабиринты мрамора глыбъ. Петуніи сохнутъ.
— Болѣе же вырожденіе ничего не интересовало.
Пыль, шалфей, чистота: дверокъ шкафа металлическія петли, одежда всюду, помада. Оставляетъ, уѣзжая въ дымъ: дальше отъ сигарныхъ клубовъ, жирныхъ лобстеровъ.
За городомъ вечеръ; дорога. Пыльное авто, пыльный салонъ, пыльный свѣтъ приборной панели… скрипятъ пружины въ сидѣніи подъ ней.
Сокъ персика по ея скромной блузкѣ.
Жизнь, начавшаяся при появленіи тебя, суть — могущество.
— Нѣкоторыя слова необходимо произносить чаще.
— Во-первыхъ, одиночество.
— Серьёзный жанръ.
— Берегъ дѣйствительности.
Ночь первой величины.
— Туманъ, лёгкій иней. Осени дымки, свѣта фаръ, приборовъ. По шоссѣ.
— Въ аэропортъ?
— За печалью.
Длинныя исторіи заканчиваются, какъ и короткія: шёпотомъ тоски и равновѣсіемъ сѵмволовъ.
— Молчаніемъ?
— Незачѣмъ.
— Какъ выйти изъ этой исторіи съ достоинствомъ?
— Съ достоинствомъ войти.
Какъ волчонокъ съ воронёнкомъ жизнь искали
Темноту воспитываютъ съ мыслью о презрѣніи свѣта.
Пядь земли такъ сильно хочетъ побыть наединѣ съ собой, въ темнотѣ, что проситъ вѣтеръ затянуть небо непроглядными тучами.
— Значитъ, слабость не выходъ?
— Сосредоточься на силѣ.
* * *
Широкія въ своёмъ основаніи сосны, нѣтъ же, кедры. Трещины по корѣ добавляютъ глубины горизонту сливающихся воедино стволовъ.
Сомкнутый берегъ заброшенной земли; оставленной имъ. Маякъ — самъ по себѣ.
Волчонокъ съ воронёнкомъ подъ крышей его (печь тамъ, чугунокъ съ грибами, румяная латунь самовара и заоконный вьюжій вой). Хіусъ жжётъ, холодитъ ихъ душу.
