Преподаватель и не думал нам что-либо объяснять, что было и верно, мы должны были во всем в этом уже давно быть специалистами, из года в год, одно и тоже. Высшая математика по десять часов в неделю, физика, метеорология, снова и снова. От корешка до корешка. Переписыванием раз за разом должен был обретен смысл и понимание. Но что-то в этом простом правиле не сработало. Магия формул оставалась магией.
— Таким образом, модель общей циркуляции атмосферы и океана описывается следующей формулой…
Но я уже что-то рисовал на полях. Внутри росла пустота. Как мне уйти от своих кроссовок, если в том, что я здесь пишу, нет никакого смысла. Я никуда не приближаюсь, ни к какому светлому будущему, а только убеждаюсь, что в линии моей судьбы не может быть никаких сюрпризов, все уже предрешено. После окончания Универа, с пустой светлой головой в стране побеждающего капитализма, где часть населения пьет, ворует, убивает друг друга, а другая часть покупает и продает, чтобы вновь купить и вновь продать, а для этого только и нужно, чтобы подключиться к чужой воли, перестать метаться, и делать изо дня в день очень простые движения и произносить четко выстроенные фразы. Но почему во мне столько сопротивления этому? Что плохого? Ведь это деньги, здесь и сейчас, независимость и строительство собственной жизни. Я все никак не мог этого понять, сколько бы не проходил взад-вперед вдоль парадных улиц. Сделать так, чтобы было до материальности понятно, какой следующий шаг совершить, чего добиться, чтобы двигаться дальше в воплощении конкретной судьбы. Но нет, я бежал от этой отчетливости. Именно отчетливость меня больше всего пугала. Уместить это небо в одной или нескольких формулах, обозначить свою жизнь нагромождением вещей, сумм, квадратных метров. Единственно правильное развитие событий. И полное отрицание этого.
Преподавателю было все равно. Ему никакого не было дела до меня. Был определенный конечным промежутком времени академический час, в который он должен был уместить материал программы, чтобы в конце семестра был прочитан полностью курс. За эти академические часы он получал пусть небольшие, но определенные деньги, эти деньги складывались с теми деньгами, что он получал в институте. Были, конечно же, еще гранты. Из этого всего и состояла его жизнь. Каждый год новые студенты с пустыми и скучающими лицами, они не понимали очевидных вещей, и не знали даже элементарных истин. Бороться с этим должен был не он. Может быть государство. Может быть сами студенты. Но им это не нужно было. Странные создания своего времени. Им начитывалось то, что потеряло свою актуальность уже лет двадцать назад, при всей своей медлительности наука не стоит на месте, но о какой можно говорить науке, если система давно разрушена, все работают на иностранные деньги с данными и рядами зарубежных информационных центров. А иностранных грантов мало. Зачем плодить конкуренцию. Кому нужны эти новые специалисты? Для каких целей? Быть может только самим кафедрам и факультетам, чтобы преподаватели получали свои деньги, деканат делил государственные дотации, в документах числилось определенное количество голов, принятых, отчисленных, закончивших обучение. На этом курсе семь студентов. До окончание должно дойти тоже семь. Меньше никак нельзя. Каждый студент это деньги. Академические часы. Курсовые и дипломные работы. За каждого студента, который пишет у тебя курсовую, ты получишь прибавку. Лишнюю копеечку. И пусть придется сделать курсовик, по сути, за самого студента, им все никогда, они работают продавцами, охранниками, официантами. Но эти курсовые простейшие выкладки и сделанные по шаблону с типовыми графиками и таблицами и перетянутыми из других работ выводами, не займут много времени, только и останется надиктовать то, что, как попка дурак, студент должен повторить на защите, а потом его похвалить и восхитится, взять его в аспирантуру, а это тоже деньги… никаких иллюзий. Все прагматично. Скоро экзамен. Этим что так усердно что-то пишут поставим автоматы, а другим «Удовлетворительно». Никаких пересдач. Зачем на это тратить время?
