В голове все еще шумело.
И тело, её тело не слушалось. Оно казалось таким… таким… чужим. Она подняла руку, поднесла к лицу. Какая смешная. Особенно пальцы. И Теттенике с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться.
Отец нахмурился.
Слегка.
И она поспешно спрятала руку за спину.
Потерпеть. Сегодня… сегодня великий день. Ей выберут мужа. И она, наконец, покинет шатер, чтобы занять место, достойное дочери кагана. Правда, все равно страшно, дома к ней хотя бы привыкли, терпели её и слабость, и никчемность, а вот как примут в доме мужа?
Да, точно страшно.
И смешно.
Отец говорит. Надо слушать. Только не получается. Слова скачут, словно горох. Горох Теттенике не любила, от него живот пучит. А он все говорит и говорит. О Матери степей, которая благословит брак и даст Теттенике многих сыновей.
И о том, что два дня лучшие воины показывали удаль свою.
И что-то там еще.
Показывали.
Копья… да, копья, точно. На скаку поднимали пушистый лисий хвост и еще… до чего же путано все. Надо держаться. И она стиснула зубы. А ведь говорила, что не нужны травы, она справится. И справилась бы, но старая Шаушан, которая к Теттенике приставлена была, растила её с малых лет – стерва еще та, конечно, – поднесла чашу.
И выпить заставила.
Сказала, что только так и получится, что сама Теттенике дурной крови, и если не травы, то все это увидят. Позор случится. Или хуже того. Вдруг да возникнут сомнения в том, что род Улахтай по праву восседает на белой кошме.
Страшно.
Она стиснула кулаки.
– …и пусть Великая мать сама изберет достойного! – завершил речь отец и тут же взвыли рога степных туров. От звука их громкого Теттенике покачнулась, но устояла.
Брат подхватил.
Младший.
– Уже недолго, – мягко произнес он. – Потерпи.
Танрак.
Рожденный старшей женой, любимой, он отличался необычайною мягкостью нрава. Отцу это не нравилось, но Танрак, пожалуй, единственный из всех, спокойно выносил и отцовское недовольство, и гнев его. И ныне позволил себе обнять сестру.
– Ты просто сядешь и все. Помнишь, мы садились?
Она помнила.
– Позволь лошади идти.
– А она пойдет?
– Пойдет. И поверь, выберет того, кто припас самое вкусное угощение. А мужчина, который знает, что нужно лошадям, и с женщиной разберется.
Теттенике выдавила слабую улыбку.
Оставалось надеяться, что он прав. И еще на милость богини, которая, быть может, и не слишком рада этакой никчемной дочери, но ведь Мать Степей обо всех заботится. А Теттенике, она разве на заслужила заботы?
