1) Маргарита Васильевна после моей защиты в ходе беседы с каким-то третьим лицом (не помню кем) отозвалась обо мне как о «породистой девушке», что было абсолютно незаслуженно и объяснялось, по-видимому, тем, что на защите у меня к черному свитеру была приколота маленькая камея, доставшаяся от бабушкиной приятельницы.
2) Маргарите Васильевне я обязана применением к длинным текстам (своим и чужим) фразы «писали, не гуляли», которую она употребила по поводу моей диссертации. Диссертация в самом деле была в два раза больше полагавшегося объема, и поэтому мне пришлось кромсать ее по живому и какие-то куски выносить в «Приложение», размер которого не был ограничен. Знаю, что фраза толстовская, но когда сама ее употребляю, вспоминаю всегда не Льва Николаевича, а Маргариту Васильевну.
3) Гораздо позже один коллега от большого ума решил в качестве мелкого подхалимажа поздравить Маргариту Васильевну с 8 марта и, как рассказывали очевидцы, смертельно оскорбил ее одним предположением, что она может праздновать такую дату.
Собственно, больше я про Маргариту Васильевну ничего и не знала; до защиты мы знакомы не были, после тоже не общались.
Маргариты Васильевны уже больше двадцати лет как нет в живых (она умерла в 1999 году). И вдруг в сентябре 2020 года я получила электронное письмо от Ивана Алексеевича Ахметьева, который, как выяснилось, готовит к печати наследие питерского поэта Сергея Леонидовича Кулле, а Кулле – я об этом ничего не знала – был мужем Маргариты Васильевны. И оказалось, что моя бедная диссертация совпала с тяжелыми днями в их жизни и была им как кость в горле – о чем я тоже, конечно, ничего не знала. Дальше цитирую текст Кулле «Смерть Нарцисса», написанный по случаю утраты кошки и присланный мне Иваном Алексеевичем:
Нарцисс погибла мученической смертью в ночь на 5 марта 1979 г. <…> 1–3 марта Маргарита усиленно занималась диссертацией Мильчиной. Я тоже начал ее читать… Мы, будь проклят этот день <4 марта>, занимались диссертацией, которую надо было срочно высылать – до 8 марта… Часов до 11–12 <5 марта> я дочитывал за письменным столом злополучную диссертацию, Маргарита лежала в каком-то полуобморочном забытьи… Часов от 3 до 7–8 писали эту несчастную рецензию, под которой стоит дата: 5 марта 1979. Кажется, в этот вечер (или утром 6-го) я ее перепечатал.
Иван Алексеевич любезно предположил, что «инвективы» по поводу диссертации – только из‐за совпадения с гибелью кошки. Надеюсь, что это так. В любом случае тем ценнее, что Маргарита Васильевна была ко мне так добра во время защиты.
