Еще о запорожской ономастике. Запорожская бабушка Мария Львовна была великая кулинарка и, в частности, мастерица печь разные пироги (практически это были торты, но в Запорожье все называлось пирогами). От нее нам с мамой досталось множество рецептов, из которых мы практически освоили далеко не все. Так вот, эти самые «пироги» имели порой весьма экзотические названия. Откуда пошло название «пирог с ведром», вполне понятно: это было нечто вроде наполеона, с десятком, если не больше, тончайших коржей, прослоенных кремом, и чтобы все это как следует спрессовалось и пропиталось, сверху нужно было водрузить ни больше ни меньше как ведро с водой. Но почему другой пирог-торт назывался «Микадо»? Откуда в Запорожье эта японщина? Чуть более понятно, откуда взялся торт «Баядерка» – все-таки был такой балет Минкуса. Запорожская «Баядерка», кстати, если не пожалеть крема, очень вкусная, я и сама ее когда-то готовила и так привыкла, что она – «Баядерка», что совершенно не могла понять взрыва хохота, которым встретили ее «презентацию» мои университетские друзья. Для них идея, что торт может быть однофамильцем индийской танцовщицы, была чересчур экзотична.
Дальше рассказ о названиях сладких блюд раздваивается. По одному пути пойдешь – встретишь француза с пирожным безе. По другому пути пойдешь – обретешь мазурку по Кьеркегору. Чтобы не отклоняться от запорожской тематики, продолжу про мазурку, а уж потом вернусь к французу. Среди изделий бабушки Марии Львовны было одно, которое в Запорожье называлось «восточные сладости». Такое печенье из изюма и орехов. Я всегда твердо знала, что это – восточные сладости, и ничто иное. Как писали в старинных романах, каково же было мое удивление, когда я вдруг и совершенно случайно прочла в какой-то книге рецепт польского печенья «мазурек» или «мазурка». По составу это были все те же запорожские сладости, только польский рецепт рекомендовал размешивать тесто в течение 40 минут! Сорока минут! На такое даже в Запорожье, где к приготовлению еды относились серьезно, никто не посягал. Я радостно перекрестила восточные сладости в мазурку, под каковым именем она существует уже лет сорок (будем считать, что эти сорок лет стажа заменили 40 минут помешивания; столько времени я, конечно, не помешивала никогда, иначе можно и помешаться).
С мазуркой связаны две смешные истории. Поскольку это блюдо никого не оставляет равнодушным, я охотно сообщала всем желающим его рецепт. И у всех в общем все получалось (а чему там не получиться?). Не получилось только однажды – у сокурсницы, которой я забыла – как само собой разумеющееся – сказать, что в тесто нужно положить муку. Она испекла изюм с орехами без муки и удивлялась, почему результат получился какой-то странный. Собственно, рецепт такой простой, что я могу его и здесь быстренько рассказать, тем более что это понадобится для дальнейшего изложения. Итак: немножко соды гасим уксусом (сейчас-то продаются разрыхлители для теста, но в запорожском детстве таких изысков, разумеется, не существовало), берем щепотку ванили и чайную ложку корицы, а дальше совсем просто: два яйца (отделить белки от желтков и взбить с ложкой сахара) и всего остального по одному стакану: стакан сахара, стакан измельченных орехов, стакан изюма, стакан муки. Испечь и разрезать в горячем виде. И вот этот-то рецепт я однажды подарила Ляле Костюкович, впоследствии переводчице всех главных романов Умберто Эко и автору книги об итальянской еде, а тогда еще просто студентке, под названием «Мазурка по Кьеркегору: Или-или».
