набрать из собственного колодца! Скотина непоенная подохла! Сестрёнка маленькая умерла!
ДИВНИЧ. В двадцатом веке вернулись к рабскому труду!
РУБИН. Я не могу всем сразу отвечать! Дайте мне сказать! (Вырывается на середину камеры, говорит во все стороны, ибо кругом враги.) Какая страна нам досталась в наследство?!..
ВОРОТЫНЦЕВ (встаёт). А какая?
БОЛОСНИН (от двери, яростно). Так надо было клопов сперва уничтожить, а потом революцию делать!
РУБИН (мечась серединою камеры). Безумные люди! Когда — потом? Когда — потом? Десять тысяч лет насчитывает человеческая история, и никогда в ней не было справедливости!! Рабы, доведенные до отчаяния, поднимались за Спартаком и Уотом Тайлером, в медных бунтах или в соляных, то штурмом Бастилии, то в коммунах Мюнстера и Парижа. Чаще они погибали, ещё не выпрямясь с колен, редко дотягивались до власти, ещё реже удерживали её, — но никогда им не удавалось воплотить великую мечту о земной справедливости! Потому что были слишком доверчивы ко вчерашним угнетателям! слишком милосердны к своим врагам! Потому что с сомнением и робостью они вступали на путь террора и диктатуры. и вот, когда наконец впервые за много тысяч лет выбилась и вызрела непобедимая наука революции! когда выработана неуклонная тактика диктатуры! когда учтены все ошибки всех революций истории и эта тактика впервые победила! когда новый мир, вырастающий на десятки столетий…
ДИВНИЧ. …на миллионах костей…
РУБИН. …прожил ничтожный для себя отрезок в двадцать пять лет…
БОЛОСНИН. …пол человеческой жизни!..
РУБИН (одну ногу поставив на верхний обрез параши). …вы, несчастные, жалкие людишки, маленькую жизнь которых ущемила революция, — искажаете самое её существо, клевещете на её великое светлое шествие, обливаете помоями пурпурные ризы высочайшей мечты человечества!! Вот! (Проворно взбирается на парашу, садится как положено и, приставив руки трубочками к глазам как бинокль, озирает окружающий мир.) Вот! Вот ваша обсерватория — параша! Вот с какой точки зрения вы наблюдаете и познаёте мир!
ПРЯНЧИКОВ (как флагом колышет чьей-то рваной одеждой). Лев Григорьич! Пурпурные ризы! Ха-ха! Смешно!
БОЛОСНИН (бросается к Рубину, но его держат). Я на вас фронтом шёл не для того, чтобы в камере терпеть!!
РУБИН (соскакивая с параши). Шкура власовская! (Бросается к Болоснину, но его тоже держат.)
ТЕМИРОВ. Мало им дают по десять лет, их расстреливать, трубадуров!
ГАЙ. Кого, кого?
ТЕМИРОВ. Ну, когда в трубу дурак дует — вот это трубадур!
