Мерлин кивнул в знак согласия. Он был немного более оптимистичен в отношении готовности королевской чисхолмской армии принять новое оружие и тактику, чем некоторые чарисийцы, но даже он был приятно удивлен энтузиазмом чисхолмцев по поводу изменений.
В общем и целом, большинство чисхолмцев, казалось, были твердо едины в решении объединить королевства Чисхолм и Чарис (теперь почти повсеместно называемое «Старым Чарисом», просто чтобы все было правильно) в новую империю Чарис. Однако не все из них были такими. Некоторые — и особенно те, кто был наиболее склонен мыслить с точки зрения собственной власти и влияния, — сомневались в том, что обещанное равенство между Чисхолмом и Старым Чарисом действительно может (или будет) сохранено. При вдвое меньшем чем у Чисхолма населении экономическое богатство Старого Чариса было выше как минимум в четыре раза. Его мануфактуры и торговцы занимали преобладающее положение в экономике Чисхолма еще до объединения двух королевств, торговый флот Чариса доминировал во всех морях и океанах Сейфхолда, а королевский флот Чисхолма исчез — почти бесследно — в гораздо более крупном королевском чарисийском флоте, даже если образовавшийся союз официально назывался имперским флотом.
В сложившихся обстоятельствах, вероятно, было вполне разумно, по крайней мере, для некоторых чисхолмцев питать определенные сомнения относительно того, сколько времени пройдет, прежде чем Чисхолм открыто станет младшим партнером — можно сказать, партнером второго сорта — в имперских отношениях.
Кэйлеб и Шарлиан были полны решимости не допустить этого. Тот факт, что Шарлиан была соправительницей Кэйлеба, что она управляла всей империей от своего и его имени из Теллесберга, пока Кэйлеб был на войне в Корисанде, и что именно она, а не Кэйлеб, наблюдала за созданием нового имперского парламента, в значительной степени способствовал достижению этой цели. Тот факт, что имперская столица будет располагаться в Черейте, столице королевства Чисхолм, в течение полугода, и в Теллесберге, столице королевства Чарис, в течение другой половины года, продвинул дело еще дальше. Это заверило граждан Чисхолма в том, что чарисийским взглядам не будет позволено доминировать в имперском правительстве просто потому, что люди, отстаивающие эту точку зрения, имели гораздо лучший, гораздо более близкий и непрерывный доступ к императору и императрице.
Формирование имперской армии должно было стать еще одним подтверждением. Двумя главными опорами чисхолмской короны при короле Сейлисе и королеве Шарлиан была яростная преданность чисхолмских общин и королевской армии. Как только что указал Грин-Вэлли, это была армия, поддерживаемая политически и финансово общинами, и ее ряды заполнялись в основном простолюдинами, с помощью которых король Сейлис сломил высокомерную власть великих магнатов аристократии Чариса. Именно та же самая армия и еще более яростная преданность — любовь — тех же самых простолюдинов к бесстрашной храбрости королевы-ребенка, которая сменила Сейлиса после его безвременной смерти, позволили Шарлиан выжить. И те же самые глубокие источники поддержки были тем, что поддерживало их в ее решении выйти замуж за Кэйлеба и создать империю.
