— Из Франции. — Фредди захлопнул портсигар. Вероника наблюдала, как он щелкнул серебряной зажигалкой и прикурил, рассеянно водя пальцем по выгравированному на боку зажигалки имени. Вероника узнала и зажигалку, и портсигар: у Берти были точно такие же, но с его именем. Когда братьям исполнилось по двадцать одному году, оба получили этот набор в подарок от родителей. Фредди захлопнул зажигалку и сунул ее обратно в карман брюк.
— А когда ты отправился во Францию? — спросила она.
Он снял с языка прилипшую табачную крошку и стряхнул ее с пальцев, а потом как-то странно посмотрел на Веронику.
— Когда? — повторил он. — Я завербовался почти сразу после вашей с Берти… — Он умолк и отвел взгляд. — В конце тридцать девятого.
Вероника посмотрела на него, прищурившись, и резко выпрямилась.
— Ты завербовался? В армию?
Фредди было засмеялся, потом оборвал смех и посмотрел на нее вопросительно.
— Ты не знала? — удивился он.
Вероника медленно покачала головой:
— Берти мне ничего не сказал.
— Черт меня подери! — Фредди сощурился и отвернулся, глядя на суровое море за окном.
— Но почему он промолчал? Зачем скрывать это от меня? Мне известно, что Берти не призвали благодаря тому, что он член правительства, и я считала, что у тебя тоже бронь за счет работы на заводе. Я думала, ты занят делами. Все это время. — Ей не верилось, что Фредди был на фронте. Во Франции. Его могли убить. Интересно, а об этом Берти ей сообщил бы? — И долго ты воевал?
— Нет. Я вернулся в июне сорокового.
— Боже мой, — тихо выдохнула Вероника. — Боже мой! — повторила она громче, когда до нее дошло, что это за дата. — Дюнкерк. Побережье. Ты был?..
Он медленно кивнул и зажмурился, что-то пробормотав себе под нос, но Вероника не разобрала слов.
Она глядела на него и не знала, что сказать. От мысли о том, что Фредди был там, на побережье, ей становилось дурно. Она читала министерские отчеты, которые видела в кабинете у Берти, и знала об ужасах эвакуации, имея возможность сравнить информацию с тем, что позже писали в новостях.
— Но ты больше не служишь?
Он покачал головой:
— Полагаю, раз уж Берти не сказал тебе, что я был на фронте, ты ничего не знаешь и про мое ранение?
Вероника вскочила, с ужасом глядя на него.
— Ранение? Тебя ранили? Под Дюнкерком? — В голосе у нее слышалась паника. Фредди кивнул и засмеялся, а Вероника вскрикнула: — Почему ты смеешься?
— Даже не верится, что он тебе не сказал… вообще ничего.
— Ничего удивительного. — Вероника плюхнулась обратно на кушетку. — Это как раз похоже на Берти.
