Глава первая. Маленький эпизод из прошлого Мишаты, причем неясно, вымысел это или правда
Впервые Мицель увидела поезд зимой.
Отряд вышел из леса. Некоторые уже начали взбираться на железнодорожную насыпь, но Серый вдруг замер, прислушался, велел всем залечь и ждать.
Братья улеглись немедленно, прямо там, где застал их приказ, и совершенно слились со снегом. А Мицели стало любопытно, и она, вместо того чтобы спрятаться, поднялась еще на пару шагов, хватаясь за обледеневшую проволоку ворот.
Притянутые к земле головокружительными привязями, ворота эти возвышались над рельсами и лесом. Кругом них не было ни заборов, ни стен, ничего. Только черные нити уходили от их наверший, уходили вдаль, к следующим воротам, отсюда казавшимся просто буквой. Дальняя нога ворот, шагнув через насыпь, утопала в овраге на той стороне. Несколько елок выглядывало оттуда, маленьких и настороженных. Мицель посмотрела в правую и левую даль, но и там все было неподвижно. И лес позади стоял тихо — огромный необитаемый зал. Просторно и нехорошо было в нем — нехорошо от близости к рельсам, от оголенности, от того, что слишком редкие стволы здесь не давали укрытия, а стояли просто так, как могли.
Мицель отыскала Серого, чье недовольное лицо выглядывало из сугроба, и покивала: я понимаю, сейчас, мол, ага… Когда она опять подняла взгляд, справа уже был поезд.
Непонятно, как это он возник? Его красные брови быстро увеличивались, но тишина сохранялась в целости.
Бесшумность поезда заворожила Мицель. Она смотрела, как вокруг головы паровоза закипает косматая вьюга, как медленно летят хлопья снега с потревоженных проводов, и восхитительная смесь ужаса и восторга переполнила ее сердце. Тут перестук колес прокатился над лесом, и тишина стала прогибаться под нарастающим воем…
Не помня себя, Мицель выскочила на сугроб и замахала и закричала что было сил! Но не услышала своего голоса и едва не упала от налетевшей вьюги… Вдруг показалось, что плавный изгиб насыпи не удержит полета гигантской машины и та ринется Мицели прямо в объятия… На миг она как бы лишилась чувств, и в ту же секунду главный вагон пронесся над ней, и следующие, страшным своим ветром теребя ее, принялись отсчитывать что-то громадное… Это продолжалось долго, долго — и внезапно оборвалось. Болтаясь, растаяли красные лампы последнего вагона, и все смолкло, будто над лесом опустили крышку. Но пустота, оставшаяся после поезда, оказалась тоже такой огромной, что Мицель никак не могла опомниться… Хлопая глазами, она озиралась кругом и все хваталась рукой, ища опоры.
