— Манюта, молодец! Хорошо придумала!
— Спасибо, детишки, спасибо, внучата, — сказал Дед Мороз, но под бородой не было видно, улыбается он или нет.
Воспитательница дала ему паровозик, и Дед Мороз пошел в столовую попить перед уходом чаю, а дети потянулись за ним, кроме Мицели, которая плакала.
— А ты, Машенька, что же не идешь со всеми? — спросила воспитательница. — Что у тебя такое случилось?
Но Мицель рыдала.
— Зачем мой паровозик этому Деду отдали!
— Да что ты! — расстроилась воспитательница. — Разве паровозик твой? И потом, подумаешь, паровозик. Ведь тебе такие часики подарили!
— Не надо мне ничего! — зашлась в рыданьях Мицель. — Мне паровозик мой нужен!
— Ну подумай, Маша, — сказала воспитательница, — вот Дед Мороз вернется на Север к своей Снегурочке совсем без ничего! Хорошо разве? У всех праздник, а у них что? Будет им очень грустно. А так принесет он паровозик, нарядят они елку, сядут и будут чай пить, и радоваться, и тебя и нас всех вспоминать…
— Неправда! — закричала Мицель. — Не будет он на Севере сидеть! И никакой он не Дед Мороз, а просто дядька в костюме!
— Ну раз так, — рассердилась воспитательница, — если ты, оказывается, такая жадная, скверная девочка, то и сиди тут одна! И нечего портить остальным Новый год!
И воспитательница ушла. Мицель рыдала и все не могла успокоиться. Потом тихонько подошла и заглянула в столовую. Дед Мороз пил чай, а дети сидели вокруг с радостными лицами. Паровозика видно не было.
«Куда же он дел его? — подумала Мицель. — Не в карман же?» Да и не было карманов у тулупа.
«В мешок, больше некуда», — решила Мицель.
Она присмотрелась к вешалке, которая стояла возле двери воспитательской. У вешалки лежал мешок. Мицель стояла и не знала, что делать. Кто-то взглянул на нее, и она сразу ушла.
Она встала в пустой комнате возле окна и смотрела, как из фонаря сыплется снег. Когда стекло туманилось, она отирала его рукой.
И вдруг придумала.
— Вот что! — сказала она сама себе. — Пойду сейчас и в мешок влезу. Он возьмет мешок с собой и меня заодно. Он такой здоровенный, не почувствует, что я в мешке. А я подсмотрю, куда он пойдет: в лес или домой! И узнаю, настоящий он или нет! А потом в мешке дырку прорежу и с паровозиком убегу.
И сердце у нее забилось часто-часто.
Она тихо пробралась к вешалке. Мешок лежал высокой кучей. С лестницы подул холодный ветер. Мицель сделалось на секунду страшно, но она поджала одну ногу и сказала себе:
— Это не страх. Это холод просто.
