Короткий отдых — несколько минут или даже секунд — изменил ее состояние: ноги казались тяжелыми, а голова пустой, но страх куда-то подевался, и в мыслях было легко. И на сердце как-то спокойно — хотя Мишата не обманывала себя, понимала, что отсюда так просто не выбраться. Только с дыханием она не могла справиться — как запыхалась от испуга, так и не могла успокоить грудь.
Ей пришлось подождать, пока опустеет дорога.
И как только путь стал свободным, Мишата стремительно бросилась в узкий проход.
В тот же миг из незаметных прорезей в стенках прохода грянули черные клешни.
Они с лязгом стукнулись друг о друга и закрыли путь. Если бы Мишата прыгнула резче, она оказалась бы как раз между клешней и они перешибли бы ее пополам. Но слабость Мишаты спасла ее: клешни громыхнули, едва задев.
Как белка, Мишата скакнула назад. В воздух взвилась громкая музыка: ворота играли тревогу… Заголосили вокруг земляки… Свист привратников пробуравил зал.
Теперь ей важно было не останавливаться ни на миг, прыгать, вертеться, метаться туда-сюда… Цельного мира больше не существовало — его обрывки, как ветви, хлестали ее слух и зрение. Каталка, выбитая ногами у грозящей старухи… Пухлая рука с газетой, занесенная над головой… Выпученные глаза дежурной, толстым телом затыкающей путь… Стеклянная витрина с надписями, пролетающая на цепях высоко-высоко…
По-заячьи вильнув, оторвавшись от преследователей, Мишата на бегу перехватила ранец и, выставив его вперед, метнулась в ворота. Клешни тяпнули ранец. Мишата, отчаянно брыкнувшись, перепрыгнула их. С шипением затормозив по ту сторону, она развернулась, схватила лямку и дернула ранец из клешней. Опять чья-то рука, но Мишата лязгнула зубами, и рука исчезла. В глазах покраснело, однако ранец удалось вырвать. Прямо спиной, сшибая кого-то, она кубарем вылетела на улицу. Лужа, брызги! Огни, гудки, земляки… Мишата бросилась наутек.
Глава пятая. Мишата находит приют
Белое здание поднималось во мрак сотней каменных ребер, и было не различить вершин, потому что, если поднять лицо, глаза сразу начинали щуриться и моргать от летящих брызг дождя.
Дальше лежала площадь, за ней — грузная тьма с костлявым зубчатым краем. Над ним — несколько укольчиков звезд, и всё.
— Темно, — произнесла Мишата, вылезая из щели за мусорными баками… — Вот и хорошо. В освещенные места я больше не сунусь, хватит!
На улицах не было ни души.
Спасшись из ловушки, Мишата сначала бежала куда глаза глядят, то и дело уворачиваясь от земляков, пока не забилась в щель между мусорными баками. Она сидела там часа два, и за это время с улиц исчезло все живое. Под землю всех засосало, что ли? Или с приходом ночи остатки земляков забились в укрытия?
