— А что будем делать, овладев Италией? — напирал настырный Киней.
— Пойдем походом на Сицилию! — не было сомнений на этот счет у Пирра.
— И тогда закончим войну? — надеялся Киней.
— Что ты! — загорелись глаза у Пирра. — Пойдем на Карфаген, в Африку!
— А когда покорим далекий Карфаген? — не унимался дотошный Киней.
— О, тогда у нас будет постоянный досуг, будут ежедневные пиры, бесконечные приятные беседы! — мечтательно вздохнул Пирр.
Киней пожал плечами:
— А что мешает нам сейчас ежедневно пировать и беседовать с друзьями?
Для мирных переговоров с царем Пирром римляне отправили посольство, в составе которого был Гай Фабриций — бедный, но честный, доблестный и воинственный человек, чье слово для римлян всегда имело решающее значение.
В разговоре наедине Пирр сначала попробовал убедить Фабриция принять в подарок золото — тот отказался.
На следующий день Пирр решил поразить послов видом своих боевых слонов. Самого крупного слона он приказал поставить позади римлян, за занавесом. Занавес неожиданно раскрылся; слон вытянул хобот и по-боевому протрубил как раз над головою Фабриция. Тот же спокойно улыбнулся Пирру:
— Это чудовище, признаюсь, смутило меня сегодня не более, нежели вчера — золото!
После длительных бесед царь Пирр предложил Фабрицию вообще перейти к нему на службу, естественно, после заключения мирного договора.
Фабриций отвечал:
— Нет, царь! К тебе на службу я не перейду. К тому же тебе от этого был бы только вред. Узнав мой нрав, твои люди захотят видеть царем меня!
Некоторое время спустя Фабриций стал во главе всего римского войска. К нему явился посланец от личного царского врача с предложением отравить своего господина — царя Пирра. Рим, дескать, избавится от опаснейшего врага.
Фабриций отверг гнусное предложение. Наоборот — он известил царя Пирра о зреющем предательстве. Фабриций не желал нечестной победы.
Антигон
Перед Антигоном, тогда еще просто удачливым полководцем Александра Македонского, играл кифарист.
Антигон, считая себя искусным музыкантом, постоянно его одергивал:
— Подтяни струну! Разверни плечо…
Кифарист наконец не выдержал:
— Господин! Да не будет тебе никогда в твоей жизни так плохо, чтобы ты превзошел меня в этом искусстве!
Ставший после смерти Александра Македонского царем, Антигон с особым тщанием и жестокостью собирал со своих подданных бесчисленные налоги.
Ему заметили:
— Александр, однако, был не таким!
— Сравнили! — хмыкнул Антигон. — Александр пожинал урожай со всей Азии, а я только колоски подбираю после той жатвы!
