— Да, но не всякая, а только дурная!
Один порочный человек написал на дверях своего дома: «Да не войдет сюда никакое зло!»
Диоген, проходя мимо этого дома, закричал:
— А как же войдет сюда сам хозяин?
Афиняне уговаривали Диогена принять посвящение в святые таинства:
— Ты пойми, после смерти все посвященные в эти таинства будут нежиться на Островах блаженных!
Диоген в ответ хмыкнул:
— Смешно! Получается, что великие эллины, умершие без этого посвящения, скажем, Эпаминонд, Перикл, Фемистокл, — будут на том свете барахтаться в нечистотах, а всякие ничтожные людишки, принявшие посвящение, будут там вечно блаженствовать? Да ерунда все это!
Платон, философствуя по поводу идей, употреблял слова «стольность», «чашность» и др.
Диоген долго слушал это и молчал, наморщив лоб, а затем не выдержал, стукнул посохом о стену:
— Стол и чашу на столе, Платон, я отчетливо вижу, а вот «стельности» и «чашности» — не вижу!
Платон отмахнулся:
— Что ж, у тебя в порядке глаза, ты видишь стол и чашу. А вот ума, — чтобы понять «стольность» и «чашность», — у тебя явно недостаточно.
— Диоген! Что нужно делать, когда тебя бьют по голове?
— Надеть шлем!
Кто-то сказал:
— Диоген! Да ты же отъявленный неуч, а все время пытаешься философствовать!
Диоген:
— Даже подделываться под мудрого — и то уже философия!
Некий афинянин привел в науку к Диогену своего повзрослевшего сына и заявил:
— Это в высшей степени добродетельный мальчик!
Диоген заметил:
— Тогда зачем я ему нужен?
Диоген, придя в Олимпию, увидел нарядно одетых юношей с острова Родоса.
— Все это гордыня! — сказал он и отвернулся.
Но тут ему попались на глаза спартанские юноши — одетые в грубые и грязные плащи.
— И это гордыня! — вздохнул Диоген.
Однажды Диоген заметил, что какой-то мальчишка пьет воду прямо из горсти.
— Он превзошел меня! — закричал мудрец и, вытащив из рваной сумы убогую чашу, тут же ее разбил. — Зачем мне все эти излишества?
Увидев в Коринфе Дионисия Младшего, бывшего сиракузского тирана, изгнанного из родных краев и спасающегося от голода тем, что он обучал грамоте мальчишек, Диоген прослезился.
Тронутый таким явным участием, Дионисий сам начал его утешать:
— Да что ты, Диоген… Человеческая судьба так переменчива…
Диоген его оборвал:
— Да я не о том! Я о том, что ты уж никак не достоин такой спокойной жизни, какую нынче ведешь, находясь рядом с нами, свободными людьми. Тебе следовало бы жить там, на Сицилии, быть запертым в царском дворце и постоянно дрожать за свою ничтожную жизнь!
