— Пожалуй, все равно, — не отрицали самые строгие обвинители.
— А не все ли равно, — продолжал он, — плыть на таком корабле, на котором уже плавали тысячи людей, или на таком, на котором еще никто не плавал?
— И это тоже все равно, — был ответ.
— Вот так же все равно, — подвел итоги довольный Аристипп, — живешь ли ты с женщиной, которую уже познали многие, или же с таковою, которая всегда вела очень скромную жизнь.
Аристипп, длительное время обретаясь при дворе сиракузского тирана Дионисия Старшего, естественно, частенько сиживал там за царским столом, чем вызывал критику своего образа жизни.
Не преминул воспользоваться этим и киник Диоген, по прозванию Собака.
— Эх, Аристипп, Аристипп! — сказал Диоген при встрече. — Если бы ты мог довольствоваться такою едою, какою довольствуюсь я, — тебе не пришлось бы лизать царские миски!
Аристипп в долгу не остался:
— Эх, Диоген, Диоген! Да если бы ты умел разговаривать с царями, тебе не пришлось бы довольствоваться той дрянью, которую ты ешь, копаясь в кучах мусора!
Дионисий Старший как-то потребовал, чтобы Аристипп сказал что-нибудь «философское».
— Смешно! — хмыкнул Аристипп. — Ты у меня учишься, как надо говорить, и ты же меня учишь, когда надо говорить!
Дионисий вспыхнул:
— Ах так! Тогда займи за столом вон то самое отдаленное место!
Аристипп нисколько не огорчился:
— Ты даже не подозреваешь, Дионисий, какую честь оказываешь этому отдаленному месту!
Однажды Аристипп попросил у Дионисия денег.
Тиран удивленно вскинул брови:
— Так ведь ты всегда говоришь, что мудрец не ведает никакой нужды!
Аристипп его остановил:
— Ты дай денег, а потом мы обсудим этот вопрос!
Когда Дионисий дал философу денег, тот ухмыльнулся:
— Ну вот, видишь — я в самом деле не знаю никакой нужды!
Аристипп безуспешно заступался перед Дионисием за своего друга. В конце концов он бросился к ногам властителя…
Когда впоследствии над Аристиппом по этому поводу потешались, он оправдывался:
— Моей вины в том нет! У Дионисия уши растут на ногах!
Однажды к Аристиппу наведался софист[5] Поликсен. Увидев в доме много веселящихся женщин и роскошно накрытый стол, софист начал бранить Аристиппа.
— Разве это к лицу философу? Разве на это должен он тратить свою жизнь?
Обождав немного, Аристипп ласково спросил:
— Поликсен, а не смог бы ты побыть с нами за столом? Ты ведь устал, я знаю.
Почесав грязный затылок, софист согласился.
Когда они обменялись первыми тостами, Аристипп заметил:
— И чего ты ругался, Поликсен? Очевидно, ты не роскошь не любишь, но просто не любишь тратить денег!
