– И что бы я без тебя делал, – улыбнулся я, притискивая девушку.
– Пропал бы! – засияла женушка.
«Палаты каменные» меня разочаровали. Низкое здание, сложенное из плитняка, напоминало брошенный барак – с осевшей крышей, чернея провалами крохотных окон, оно навевало тоску.
– Как все запущенно… – я оглянулся в надежде, что ошибся, но нет – вон она, обшарпанная колокольня.
Рита вздохнула, поглядывая на меня изучающе и виновато.
– Шестнадцатый век, – вытолкнул я, натягивая улыбку, – что ты хочешь…
С торца мы обнаружили железную дверь, заржавевшую навек полуоткрытой, и проникли внутрь. Судя по штабелям трухлявых поддонов, здесь был склад. Загаженные цементные полы упрятали даже сход в подвалы. Мусор, скуренные «бычки», битые бутылки из-под пива… Щербатые колонны, облезлые своды с дурацкими откровениями, выведенными копотью…
– А крыша не обвалится? – боязливо спросила девушка.
– Да кто ж ее знает… – сказал я в утешенье.
Хотел продолжить мысль чем-то значительным – и замер. Эти два окна… Небольшие, стрельчатые…
– Четыреста лет тому назад вот здесь, на этом самом месте, сидел Иоанн Грозный, – я приблизился и коснулся кладки.
За окнами бурел пустырь, где носилась ребятня, но воинственные кличи почти не залетали в окна. А у меня сразу поднялось настроение.
Грязь – это пустяки. Берешь веник, совок – и вперед. Сдолбить растрескавшуюся корку бетона? Да не вопрос! Было бы желание.
– А когда мы… туда? – негромко выразилась Рита, распахивая свои глазищи.
– А сейчас!
Подобрав выцветшую газету «Псковская правда», я встряхнул ветхую бумагу и застелил поддон, грубо сколоченный из щепистых досок.
– Чур, я на коленках! – пропела девушка.
– Твердо будет… – притворно вздохнул я, как бы не понимая. – И занозы…
– Так я же на твоих! А-а… Ты нарочно, да?
– Каюсь…
Усевшись, я притянул к себе мою красотулю, и красотуля заерзала, устраиваясь поудобней.
«Отрешишься тут, пожалуй…», – подумалось мельком.
– Дай свои ручки, нужен телесный контакт… – узкие ладошки сунулись в мои пятерни. – Закрой глаза и дыши, как я…
«Не зашел бы кто…» – мелькнуло в голове.
Обычно на то, чтобы сосредоточиться, закуклиться от внешнего мира, уходило до четверти часа. А чтобы увести за собой и Риту…
Но здесь, в «палатах», всё произошло чуть ли не мгновенно – я соскользнул в черную бездну подсознания легко и просто. Словно шагнул в темную комнату – и щелкнул выключателем.
И бысть свет…
…Олександр в одних расшитых шароварах склонялся над бородачом, разлегшимся на топчане, и мял его спину, исполосованную татарскими саблями – страшные шрамы, налитые багрецом, бледнели на глазах.
