Воскресенье, 9 октября. Утро
Псков, улица Профсоюзная
Я бы мог идти и побыстрее, но Рита постоянно вертелась, обозревая достопримечательности. Держа меня за руку, она то останавливалась, задирая голову, то оглядывалась, шагая бочком или вовсе спиной вперед.
– Твое поведение не подобает замужней даме, – у меня получилось очень назидательно. – Последний раз я так Настю в садик водил…
– Зану-уда! – ласково протянула девушка, и вспорхнула на высокий бордюр, прошлась, сгибаясь в талии и ловя баланс. – Держи меня!
– Девчонка совсем! – залучился я, крепко сжимая тонкое запястье.
Рита спрыгнула и мимолетно прижалась, не решаясь целоваться на улице. Чопорно взяла меня под ручку, и зашагала рядом, приноравливаясь к моей походке.
– Я что, взаправду увижу твоего предка? – тихонько спросила она. – Как будто наяву?
– Узришь, – я переплел свои мосластые пальцы с тонкими, изящными пальчиками Риты. Так и просится на язык: «перстами»…
…Игорь Максимович задернул плотные гардины, погружая огромную комнату в сумрак. Недосягаемые потолки расплылись густой тенью, а книжные шкафы предстали хранилищами диковин и тайн.
– Садись, Миша, – Котов с трудом подвинул тяжелое кресло, ставшее от времени бесформенным. – Закрой глаза, успокой дыхание – и отрешись от земного. Помнишь упражнение по собранности?
– Помню, – я уселся, развалясь, и зажмурился. Вдох – выдох. Вдо-ох… Вы-ыдох…
Обычно наставник водил меня тренироваться в метро, заставлял сосредотачиваться в толчее, отстраиваясь от мельканья лиц, от воя отъезжающих вагонов. «Тяжело!» – как Гюльчатай говорит…
«Концентрации в заброшенной церкви или в темном подвале достичь просто, и без особых затей, – посмеивался Котов. – А ты попробуй отсечь все звуки, все краски в толпе! Погрузись в себя на людной улице! И это еще не высший пилотаж…»
– Очень хорошо, Миша, – просочился в мозг голос извне. – Теперь надо расщепить сознание и подсознание – и вскрыть «память поколений». Начали!
Окружающее заплыло тьмой – я «спускался» в отделившееся подсознательное. Первые опыты по опущению к корням разума срывались из-за панических атак – было страшно остаться навсегда по ту сторону сознания. Уж лучше посох и сума, это точно…
Но ничего, постепенно приспособился – как бы укачивал себя, засыпая, а во сне подсознание рядом, оно причудливо сплетается с явью, и надо всего лишь проснуться, чтобы выйти из подвалов своего «Я».
