Шарлотта быстро перевела мои слова, и старушка наконец-то посмотрела на меня. Она опять окинула взглядом улицу и открыла пошире дверь, чтобы впустить нас. Когда мы сели за стол, хозяйка, не сводя с меня глаз, начала что-то говорить.
— Ее внук общался с вашим сыном, — объяснила Шарлотта. — Они вместе работали в кафе неподалеку и подружились. У них были схожие взгляды на войну.
— Нет, черт тебя побери, ты будешь сражаться, или ты не сын мне! Трус не может быть моим сыном!
Мне вспомнился собственный крик, и пульсация в голове возобновилась. Я принялся тереть лоб.
— Рис?
— Продолжайте.
После паузы Шарлотта заговорила вновь:
— Он переехал к ней, когда ее внук погиб при бомбежке. Она говорит, что он стал для нее как родной.
Оуэн всегда заботился о сирых и убогих. У меня свело горло.
— Пожалуйста, дальше!
— Он познакомился с девушкой, молодой француженкой по имени Северин. Он ничего не рассказывал, чтобы никого не подвергать опасности, но она думает, что девушка — еврейка. И еще она считает, что ваш сын вступил в Сопротивление.
— Где он сейчас? Она знает?
Старушка опять заговорила. По мере их беседы голос Шарлотты становился все резче.
— Что она сказала? — Я был в нетерпении.
Шарлотта откинулась на спинку стула, в ее глазах читалась неуверенность:
— Что не видела вашего сына после «Вель д’Ив».
— «Вель д’Ив»?
— Rafle du Vélodrome d’Hiver,[14] — прошептала старушка, накрывая шишковатыми пальцами мою ладонь.
— Объясните мне, Шарлотта!
— Во время погрома «Ведь д’Ив» жандармы устроили облаву и массовые аресты евреев в Париже. После тех июльских дней сорок второго года она вашего сына не видела.
— О чем вы думаете?
Я потер затылок. После того как мы вышли от старушки, я брел, словно слепой, почти не разбирая дороги. Шарлотта взяла меня под руку и отвела обратно к Дионн.
— Оуэн не еврей. Он не должен был попасть в облаву.
— Может, и не попал. Возможно, все просто совпало по времени. Когда он прислал вам письмо?
Я протянул Шарлотте потрепанный конверт.
Она осторожно изучила его.
— Да, путь его был неблизким.
Я знал наизусть каждый штемпель. Их проставили в разных местах в разное время. Один — в Париже, другой — в Лиссабоне, два — в Африке, еще по одному — на Манхэттене и в Саттон-Колдфилде.
— Господи боже мой! — Шарлотта заправила прядь волос за ухо. — Почтовое сообщение прекратилось в сентябре сорок первого. Первый штемпель поставили в ноябре сорок второго. Я поражена, что оно вообще дошло до вас.
«Только с опозданием на два года». Я отогнал эту мысль прочь.
