— Так вы — знаток оперы?
Пес положил лапу ей на бедро, требуя, чтобы она не прерывала своего занятия. Теперь, когда его избавили от самых страшных колтунов, он больше походил на избалованного домашнего любимца, чем на бездомное животное.
— Как-то раз на Nadolig, это Рождество по-нашему, отец подарил матери граммофон. Вот она любит оперу, а мне нравится далеко не все. Порой звучит так, как будто завывает cyhyraeth.
— Cyhyraeth?
— Это дух, который вопит и мечется над будущим покойником.
— Вроде банши?
— Так и есть. У ирландцев — банши, а у нас, валлийцев, — cyhyraeth. Некоторые оперы уж больно похожи на звуки, производимые духами.
Она засмеялась, откинув назад голову и обнажив изящную линию белой шеи.
Мне захотелось, чтобы она снова засмеялась, и я добавил:
— Летом, когда окна по вечерам были открыты, граммофон моей матери наводил ужас на соседей.
Усилия были вознаграждены. Пудель, недовольный новой заминкой, вздохнул, поднялся и пошел исследовать рыбу. Я почесал его за ухом:
— Ты свою долю тоже получишь, малыш.
Шарлотта вытерла глаза.
— Если говорить о завываниях cyhyraeth, то один из моих любимых композиторов — Вагнер, — говорила она уже без смеха. — Но, когда напеваешь его музыку, она звучит не так уж мирно. И мне очень трудно не осуждать его за то, что он немец.
Теперь настала моя очередь хохотать.
Ночь стремительно накрыла кроны деревьев над нами. Шарлотта наложила мне на висок свежую повязку. Я затушил огонь и забросил подальше рыбные кости, а она тем временем забралась в кузов грузовика и расстелила нам постели на носилках.
— А что вы думаете насчет Алджернона?
Мы с псом переглянулись, и я скривился. Уверен, если бы пудель смог, он бы сделал то же самое.
— Так и человека-то звать негоже, не то что невинное животное.
— Но все другие имена вы тоже отвергли.
— Нельзя называть бедного зверя Арчибальдом, Борегардом или Седриком.
— А Дигби? Или Юджин?
Я понял, что она подтрунивает надо мной, когда она продолжила:
— Фаунтлерой?
Последовала пауза, а за ней — едва слышный смешок.
— Именно это я пытался внушить своему сыну, — сказал я, обращаясь к псу, который, судя по наклону головы и навостренным ушам, был само внимание. — Женщины — достойные создания. Приятные и сильные. Но порой ведут себя странно, и лучше всегда иметь это в виду.
Шарлотта выглянула из кузова, улыбаясь во весь рот:
— Совет полезный. Однако хочу предупредить, что сами женщины предпочитают, когда их называют загадочными.
