— Давайте сначала все осмотрим, а потом искупаемся по очереди.
Мы обошли местность по километровому периметру, но не обнаружили следов стоянок ни немцев, ни партизан. Я постарался слегка укоротить шаг, учитывая, что рядом идет женщина, и она не отставала и не жаловалась.
Шарлотта купалась первой. Она вручила мне свой кольт, и я сел спиной к воде, стараясь не обращать внимания на шуршание одежды и всплески. Она ахнула.
— Холодная?
— Ледяная! Но какое счастье!
Я вытащил из рюкзака чистую одежду и осторожно снял повязку с правого виска. На ощупь рана была еще открытой и мягкой, но, отведя руку, крови на пальцах я не увидел.
— Вы еще не плавали в Тауи.
— Это река в Уэльсе?
— Так и есть. Она начинается в Кембрийских горах и протекает по моей долине. Она настолько холодна, что перехватывает дыхание и сжимает… — Я запнулся, сообразив, с кем говорю. — В общем, она зверски холодная, да.
Шарлотта засмеялась, и ее смех перекликался с журчанием воды.
— Там, откуда я родом, — плавая, стала рассказывать она, — летняя жара и влажность окутывают словно мокрым одеялом. У нас за домом была заболоченная протока, но искупаться в ней можно было только с риском достаться на ужин аллигатору.
Ее рюкзак лежал у моих ног.
— Аллигатору?!
— Это такие существа из ночных кошмаров. Громадные доисторические чудища, способные проглотить лошадь.
Представить себе такое создание я был не состоянии.
— И вы плавали рядом с подобными тварями? — Я нагнулся, делая вид, что развязываю шнурки, а сам тем временем сунул руку в ее рюкзак.
— Ни в коем случае! Мы проползали под забором и брызгались в соседском коровьем пруду.
Я перебрал ее одежду, стараясь не нарушить аккуратный порядок.
— У вас есть братья и сестры?
— Младшая сестра. Этот коровий пруд теперь принадлежит ей. Она вышла за соседского сына. — Послышался еще всплеск и потом — вздох. — Думаю, я уже стала теткой. Но ведь почта не ходит, так что я не знаю.
Мне было известно о почтовых запретах.
— Когда все закончится, вы вернетесь домой?
Бог весть что я рассчитывал обнаружить, однако в сумке Шарлотты нашлись только те немногие вещи, которые она упаковала при мне.
Ответа не было так долго, что я уже решил, что спутница меня не услышала. А когда Шарлотта наконец откликнулась, ее голос, приглушенный одеждой, которую она натягивала, прозвучал совсем рядом:
— Наверное.
Я подавил острое желание резко выдернуть руки из ее сумки. Осторожно, чтобы не выдать себя, я высвободил их, оставаясь на корточках, и, быстро развязывая шнурки, убедился, что сумка выглядит нетронутой.
